Holname - Единственный цветок в этой говноклумбе

1. Пролог

«Кем я был до своей смерти? Да, никем. Уличным хулиганом, беспризорником, вором и порой тем еще ублюдком. Опасностей в моей жизни было не счесть, но каждый раз мне удавалось выйти сухим из воды. Принимая это как должное, я даже думать не хотел о том, что когда-нибудь мне не повезет».

Резкий удар по голове эхом отозвался в ушах. Сознание помутнело, боль сменилась тяжестью и слабостью. От головокружения парень рухнул на пол, словно мешок с костями.

— Эрскин! — прозвучал взволнованный женский крик, а следом и сдавленное мычание.

Приоткрыв глаза, Эрскин попытался хотя бы немного рассмотреть обстановку, но из-за болезненного удара по голове перед ним будто витал туман. Изображение плыло, погасало и вновь появлялось, словно экран старого сломанного телевизора. В ушах стояло не то шипение, не то писк.

Помимо этого все тело изнывало от боли и усталости. Руки и ноги были покрыты огромными синяками. Ребра, также получившие свою дозу тяжелых ударов, в некоторых местах вызывали такую боль, будто бы их поломанные осколки врезались в саму плоть изнутри.

Спустя несколько секунд видимость вновь начала проясняться. Эрскин увидел перед собой несколько незнакомых мужчин, руки которых были покрыты каплями крови. Его крови.

— Ха, — прозвучал знакомый мужской голос где-то в отдалении, — псиной был, псиной и остался!

Эрскин перевел взгляд за спины людей, окружавших его. Там, буквально в нескольких шагах, стоял знакомый несуразный мужчина в спортивном костюме. Это был довольно худощавый, нескладный и несомненно отталкивающий тип. Эрскин не видел его лица, только лишь очертания фигуры, но и без этого он мог сказать, что этим человеком был его старший брат.

Рядом с этим мужчиной, будучи схваченной кем-то со спины, стояла девушка. Ровесница самого Эрскина и, возможно, единственный человек, действительно беспокоившийся о нем. Лицо ее было видно расплывчато. Лишь одно было ясно точно: некто более сильный, чем она, удерживал ее левой рукой за талию, а правой зажимал рот.

Эрскин попытался приподняться, но неожиданно ощутил пинок со спины. Этот удар вновь заставил его сжаться и обхватить руками живот.

— Вот что бывает, — прозвучал голос человека, медленно приближавшегося к Эрскину, — когда детишки ввязываются в дела взрослых.

Прозвучал щелчок. Эрскин приоткрыл глаза. Отведя взгляд влево, прямо к говорящему, он с удивлением для себя увидел направленный на него пистолет. Ни произнести слова, ни попытаться сделать что-либо он не успел. Прозвучал звук выстрела, а следом и резкая невыносимая боль.

***

«Кем я стал после перерождения? Никем был, никем и остался».

Очередной удар по животу вызвал кашель смешанный со слюной и кровью. Шейн, он же Эрскин в прошлой жизни, лежал на полу будучи связанным. Прямо над ним возвышалась девушка в короткой полупрозрачной сорочке. Длинные прямые волосы этой незнакомки имели необычный серебристый цвет. Пряди челки, намеренно разделенные на две части и уложенные дугообразно в разные стороны, казалось, были влажными из-за пота. Фиалковый взгляд был похож на взгляд маньяка, восхищавшегося пытками своей жертвы, а дикая улыбка на губах, вызванная видом крови, казалась безумной.

Руки Шейна были связаны за спиной. Странный препарат, введенный в него еще до начала всего этого, не позволял даже мыслить нормально. В своем новом обличии, в обличии члена благородной семьи, он ощущал себя не более, чем временной игрушкой. Игрушкой сестер и матери, так безжалостно обращавшихся со всеми членами семьи противоположного пола.

Очередной удар хлыстом вызвал невероятную боль. От всех этих неприятных ощущений Шейн перевернулся на спину и сдавленно замычал. Нет, рот его не был стиснут ни веревкой, ни кляпом, но чувство гордости, которое так долго подвергалось пыткам, просто не позволяло ему разомкнуть зубы и даже закричать от боли.

— Давай! — возмущенно кричала девушка, в очередной раз замахиваясь хлыстом. Прозвучал звук удара, а затем следующий и следующий. — Продолжай кричать и извиваться! Не смей останавливаться!

От каждого удара хлыста на теле парня, скрытого лишь легкой ночной рубашкой, оставались глубокие кровавые раны. Шейн, будучи еще молодым юношей, от такой боли не мог даже подняться.

— Мор, — внезапно прозвучал женский голос со стороны входа в комнату, — прекращай.

На пороге появилась женщина средних лет. С виду ее внешность была очень похожа на внешность Шейна и --">