Станислав Васильевич Вторушин - Дикая вода

Дикая вода

Повесть

Поселок наш, теснимый с одной стороны тайгой, с другой — Обью, вынужден постоянно бороться за существование. В сильные разливы река обязательно уносит у кого-нибудь половину огорода, а то и всю усадьбу вместе с домом. И тогда потерпевший перебирается поближе к лесу на новую улицу, а вместо него приходит черед соседа, живущего через дорогу. И так из года в год, сколько помнят себя здесь люди.

Многие давно собрались бы и уехали, да крепко привязали их к себе те же река и лес. Они кормят человека зимой и летом, но особенно благодарны им люди весной, когда вслед за ледоходом на север прилетают табуны уток, а рыба по протокам устремляется на залитые водой луга. Тогда все мужики садятся в лодки и едут на промысел. И каждый возвращается с добычей, с убитыми утками и пойманной рыбой. После долгой северной зимы они особенно вкусны. Тем более, что никаких продуктов, кроме соли, сахара и серой, разваривающейся словно кисель лапши на Севере не продают.

Но одна особенность отличает здешних охотников. Никто не скажет тебе, где и сколько уток он настрелял, в какой протоке ставил сети. Люди тут не особенно разговорчивы, каждый привык надеяться лишь сам на себя…

Сосед мой, Антон Безрядьев, широкоплечий пятидесятилетний мужик из здешних старожилов, сразу поставил дом поближе к тайге. Вернее не он, а его отец, оказавшийся здесь в начале тридцатых. Но дом до сих пор стоит крепко, только бревна почернели от ветра и дождей. Жил Безрядьев замкнуто, как и многие в поселке, редко к кому ходил в гости, и у него гостей было мало. Никто не помнит, чтобы он обращался к соседу за по-мощью. В тайгу всегда уходил один, и этому тоже не удивлялись. Кому охота показывать заповедные кедровники, дорогу к которым открыли еще отец или дед, лосиные переходы и рыбные места? Каждый должен найти их для себя сам. Так уж повелось в поселке.

До сих пор не пойму, почему Безрядьев проявил ко мне дружеское расположение. Наверное, потому, что я решил подтянуть по физике его сына Вовку, учившегося в шестом классе. Антон еще имел дочку, но та уже вышла замуж и жила отдельной семьей.

Возвращаясь однажды с метеостанции к своей квартирной хозяйке, я встретил на улице Вовку. Он катился на одной лыже, другая, сломанная, была у него в руках.

— Не влетит от отца? — спросил я, кивая на обломок.

— За лыжу нет, а за физику может, — шмыгнув носом, ответил Вовка.

— А что у тебя с физикой?

— Задачу не могу решить. — Вовка приставил к лыже обломок, прикидывая, как ее лучше скрепить. Потом посмотрел на меня.

— Приходи ко мне, решим вместе, — предложил я.

Вовка нравился мне своей обстоятельностью, не по годам взрослыми рассуждениями. Он был неплохим рыбаком и уже не однажды ездил с отцом на охоту. На Севере дети взрослеют быстро.

Через полчаса он пришел ко мне с тетрадкой и учебником физики. И хотя я давно не брал в руки этот учебник, с задачей мы разобрались быстро. С тех пор Вовка стал часто наведываться ко мне, и вскоре тройки по физике сменились на четверки, а однажды он получил даже пятерку.

В конце апреля, когда снег уже начал подтаивать, я увидел Антона Безрядьева, сидевшего на крыльце и вырезавшего из куска дерева утиное чучело.

— На охоту собираешься? — спросил я, остановившись около Антона.

Он оторвался от работы, окинул меня взглядом с ног до головы и, снова опустив глаза к куску дерева, неторопливо произнес:

— Отощал ты у нас за зиму-то, учитель. Может, тебя за реку взять?

Последняя фраза прозвучала в форме вопроса, но я понял, что Безрядьев уже думал об этом раньше. Так просто он не говорит ничего.

Нельзя сказать, чтобы я был заядлым охотником, однако побыть несколько дней один на один с природой всегда приятно. Наблюдения на метеостанции за меня могла провести Катя, молодая учительница, приехавшая сюда на год раньше, чем я. Хозяйка, у которой я жил, уже несколько раз, словно рассуждая вслух, говорила:

— Был бы ты охотником, батюшко, дала бы тебе дедово ружье. У него и пороху, и дроби в достатке осталось.

Охота для нее, выросшей здесь, на Севере, считалась делом настоящего мужчины. Без нее и теперь прожить трудно, а раньше она была одним из основных источников существования. Мне было бы приятно привезти домой с десяток уток и выложить их перед хозяйкой, как это делают вернувшиеся с охоты здешние мужики. Мой авторитет в ее глазах сразу бы подскочил неимоверно. Но я --">