Александр Мотельевич Мелихов - Весы для добра

свинью, небось, кормить? Хоть бы колбасой угостил!

— Старичка-то пропустите — он накануне находится.

— Двушку возьми — любовнице звонить.

Олег пытался эстетически поморщиться от подобного юмора, но насторожившиеся уши пропускали все мимо ушей, выискивая подтверждения для одного: обломится или не обломится? А глаза высматривали — тоже понятно что. Словом, весы, которые он, в гордыне своей, считал основными, были засунуты куда-то под прилавок, на котором господствовали Тамарины весы.

А ее весы были скоры на расправу! Ах, не такими руками ваш хлеб беру, — ну, и торгуйте сами. И жалуйтесь хоть в Совет Министров — посмотрим, какая еще дура к вам сюда пойдет. А до тех пор потаскайте свою хлеб-соль на себе из города. И сахар тоже. Ничего, физические нагрузки на пользу.

Рама съезжает вниз — очевидно, до следующей дуры. А их мало нынче осталось… За окном буря, а здесь — полный штиль. Она собирается пойти передохнуть.

Олег робко предлагает на этот раз помиловать куркулей и наглецов, они явно раскаиваются в своих необдуманных претензиях. А он, Олег, может пока сам вместо нее постоять — товар же почти что один штучный, много ума не надо, а она пусть посидит, отдохнет (и заодно поучится, как нужно обращаться с клиентом, который, как известно, всегда прав). Но она не собирается брать с Олега пример, она лучше пробежится кой-куда, а заодно хоть от рож от ихних опостылевших передохнет.

Олегу пришлось являть пример образцового обслуживания одним только куркулям и наглецам, возможно, пробуждая у них неумеренные притязания — наделяя их весами, на которых нечего будет взвешивать. А как славно было бы, если бы только по эту сторону прилавка, у Тамары, были кривые весы, — но уж там, по ту сторону баррикады — безупречные. То есть такие же, как у него (до появления подмышки). А то… находились люди, способные орать и ненавидеть из-за того, чтобы взять кило сахару и бутылку пива раньше на одного человека. Но это бы еще пусть — раз уж такие им достались весы! — но они были способны из-за такой дребедени лгать, называть черное белым — загаживать самые источники истины! У него было такое чувство: грабь, но не лги, обвешивай, но весов не порти!

Олег был подчеркнуто приветлив, скор — но находились люди, как будто заранее настроившие свои весы на что-то неземное: для них и Олег был недостаточно любезен и проворен. А ведь и при всем желании может не сразу найтись какая-то пачка печенья или гривенник для сдачи — зачем уж так сразу предполагать, что он это нарочно? Что за весы у них такие извращенные — а ведь и у них они единственные в мире…

Впрочем, большая часть кулачья, еще не успевшая зажраться — перестроить свои весы, была Олегом довольна и даже отчасти жаловалась ему на его начальницу: и обвешивает, и обсчитывает, а чуть возрази — сразу захлопывает окно — как дернет книзу, только руки береги… А что сделаешь — в город за каждой буханкой не набегаешься, и за каждой жалобой тоже — целый день протратишь, а толк-то будет ли еще! И кто жаловаться пойдет? — каждый ждет, чтобы другой пошел — пересиживают друг друга, — поругаются только на общем собрании да бросят. Двое парней как-то ухватились за окошко и не дали опустить: давай, говорят, книгу жалоб. Ладно, говорит, отпустите, я ее вам с заднего прохода вынесу, они поверили, пошли к заднему проходу, а она взяла и окатила их из ведра — такие вот порядки…

Но тут же, после задушевного разговора — только-только в Олеге начинало шевелиться сочувствие и негодование, — как они, эти куркули и наглецы, могли потребовать другую консервную банку с чистой этикеткой. Да не жалко ему новой этикетки (хотя кто должен брать испачканную?), но… как можно замечать такие вещи после душевного разговора?! Тут прежние весы Олега оживали и со всей определенностью указывали, что так делать не следует. Ему и без того трудно было проникнуться их настроениями — завитая подмышка стояла перед глазами, и какие-то подпольные весы обесценивали все, что могло отвлечь и помешать, — подмышка на этих весах была «томов премногих тяжелей».

Кстати, подслушанные им хозяйственные обсуждения только укрепили в нем чувство, что перед ним не хозяева, а батраки. Имущество надо мимоходом поднимать на дороге, а не тянуться к нему на цыпочках.

Появилась Тамара: все, обед! Как обед, ведь только начали отпускать!.. А то был не обед, а прием товара, а она не собирается из-за них гастрит наживать: режим питания --">