Алексей Гамаюн , Татьяна Серебряная - Цена короны

Заргейский перевал в набег на аккенийские окраины…

Любой, решивший подслушать беседу и хоть немного знакомый с обычаями йордлингов, удивился бы. Да, варвары, пасущие свои стада в долинах и на горных лугах, не держат ни регулярной армии, ни наемной, – все они народ-войско, каждый с раннего детства приучается сидеть в боевом седле, владеть мечом и луком. Да, и в набег, и на защиту своих рубежей мужчины выступают все как один, – и в этом сила относительно немногочисленных горных племен, позволяющая им много десятилетий отстаивать в неприкосновенности свои рубежи…

Но даже если все взрослые мужчины уйдут в поход – оставленные ими селенья беззащитными назвать трудно. Женщины йордлингов знакомы с ратным делом не понаслышке, да и дети-подростки, хоть и не способны сойтись с жестокой сече со взрослыми воинами, но вполне могут засЫпать врага градом метким стрел… Банде, насчитывающей чуть больше десятка головорезов, трудно было надеяться на успех в своей затее.

Либо возле обглоданных останков свинокрыса собрались дураки, спешащие навстречу верной гибели, либо… Либо они рассчитывали на что-то еще, кроме собственных сил. На чью-то помощь.

* * *

Неожиданный звук раздался в темноте – конский топот. Оборванцы немедленно схватились за оружие. Времена стояли такие, что трудно было ожидать чего-либо хорошего от всадников, рыскающих в ночи. Могла пожаловать на огонек другая банда, более многочисленная и не жалующая конкурентов. Да и летучие отряды гвардии Туллена нещадно преследовали любителей легкой наживы, забираясь для того порой даже в пустыню и предгорья…

Но нет, до слуха грабителей доносились звонкие удары о камень лишь четырех копыт. Одинокий всадник приближался к костру. Одинокий и очень неосмотрительный, надо сказать…

Шепелявый, не тратя лишних слов, сделал быстрый жест рукой. Свои роли в подобных случаях члены шайки знали давно и хорошо – тут же скользнули в темноту, расходясь в разные стороны, готовые напасть на неосторожного путника сразу с нескольких направлений. У костра остались лишь двое: юнец, мечтавший о бабе, и шепелявый главарь. Да еще похрапывало чуть в стороне огромное нечто, именуемое Хулгу.

Вожак грабителей подкинул в костер охапку сухих сучьев, дабы подсветить место грядущих событий. И уселся в нарочито мирной, расслабленной позе, прикрыв дерюгой лежавший рядом кистень – старый, видавший разные виды и отправивший в небесные чертоги немало одиноких путников.

Невидимый пока конь с медленной рыси перешел на шаг. Еще несколько мгновений – и всадник стал виден в круге неверного света.

– Баба… – еле слышно ахнул юнец. – Как есть натуральная баба…

Что уж тут говорить – внял, внял Пресветлый Сеггер искренней молитве, идущей если и не прямиком от сердца, то уж всяко от части организма, не менее важной для юноши…

Хотя обратиться к всаднице со словом «баба» едва ли кто-нибудь бы рискнул, по крайней мере в ином месте и в иное время. Скорее подобало бы обращение к ней «благородная сайрис», как говорят в Туллене и Аккении, либо же «каанум», как йордлинги называют дочерей своих самых могущественных и знатных родов.

Молодая, высокая и стройная, уверенно и непринужденно сидящая в мужском седле. Совсем непохожая на здешних горянок: кожа белоснежная, глаза огромные, вовсе не те щелочки, сквозь какие взирают на мир женщины йордлингов. И красивая… Ну до чего же красивая!

Впрочем, шепелявый главарь красотой наездницы не восхитился. В голове его словно бы защелкали купеческие счеты, складывая грядущий барыш: конь – чистокровный тулленский жеребец преизрядных статей – две сотни флорианов. Роскошная, серебром отделанная упряжь – еще полсотни. Диадема, украшающая голову всадницы – сотня, самое малое, а может и подороже, смотря что за камешки в ней поблескивают. Одежда, вся вместе… с этим сложнее, трудно найти в здешних диких местах достойного покупателя… но если повезет, три десятка серебряных кругляшей с профилем императора Флориана выручить можно. Да и кошель, какой ни есть, при дамочке найдется. Станет ли подобная фифа отправляться в путь, не запасшись хотя бы сотней монет? Шепелявый решил, что никак не станет.

Общий итог получался весьма приятственный, побольше даже, чем от разграбленного селенья йордлингов, живут те небогато… Повезло так уж повезло. О том, что выкуп за пленницу благородного происхождения может составить куда большую сумму, бандит не стал --">