Виктор Юрьевич Кувшинов
Мир, которого нет (Пирамиды Астрала 3)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ЯН
ГЛАВА 1. ЖИЗНЬ Nо 1

Спи мой мечтатель средь ласковых снов,

Скоро вставать – ты в ловушке миров!

Память пронырливо разум обманет,

Радость уйдет и надежда растает.

Сколь не пытайся судьбу обмануть,

Ничто не исправить и ничто не вернуть… … в голове кружились незнакомые стихи. Откуда он их знал? Ян пытался открыть глаза, но никак не мог. Звуки постепенно стали просачиваться в его уши, однако ничего, кроме того, что где-то капала вода, он не мог понять. Наконец до него дошло, что вокруг сыро и довольно холодно. Он слегка пошевелил ногой. Там что-то хлюпало, как будто под ступней была слякоть. Постепенно силы возвращались, и он открыл глаза. Это мало что изменило – его окружали плотные сумерки, нарушаемые только призрачным светом, проникающим сюда из-под железной решетки сверху. Он поднял руку и стал ощупывать лицо, одежу, земляные стены… Похоже, что он одет в какие-то лохмотья и находился в яме, единственный выход из которой был зарешечен. С неба в клеточку мерно капала вода в лужу, скопившуюся в центре ямы.

Так как ничего интересного вокруг не нашлось, Ян снова закрыл глаза и попытался вспомнить, что случилось? Мысли с трудом проворачивались в голове: "Как он здесь оказался? И вообще, что с ним произошло?" Смутные воспоминания никак не хотели оформляться ни во что определенное, и он решил начать с самого простого – вспомнить, кто он такой? Ему было ясно, что зовут его Ян, он мужского пола и среднего возраста, но дальше начинались трудности. Он смутно припоминал, что жил в стране, под названием…, нет, не вспомнить. У него когда-то были родители, но как их звать – он никак не мог для себя выяснить.

Чем он занимался всю жизнь? Учился? Может быть. Работал? Наверно. Но ничего конкретного в голове не прояснялось. Какие-то бытовые детали, происшествия из детства – в общем, всякая ерунда, не объясняющая ему ровно ничего. Что за странная амнезия? Он домучил себя попытками что-либо вспомнить до того, что у него начала адски болеть голова.

Силы, тем временем, потихоньку возвращались, и он решил обследовать место, в котором ему пришлось оказаться. Открыв снова глаза, он увидел все ту же сумрачную картину. Опершись на мокрую и скользкую земляную стену, Ян с трудом встал и подождал, пока успокоятся оранжевые блики перед глазами. Уняв дрожь в коленях, он сделал два осторожных шага вдоль стенки, держась за нее руками.

Ступни скользили в грязи, но, удержав равновесие, Ян выяснил, что он находится в земляной яме метра четыре в диаметре, с закрытым верхом, и небольшим зарешеченным люком. В голове всплыло странное слово "зиндан". "Кажется, так называют такую тюрьму на востоке. На каком востоке?" – Ян не мог вспомнить. Но то, что его здесь держат взаперти, до него дошло со всей безнадежной отчетливостью. Он вышел на середину ямы, встав в лужу под люком и подняв руки.

От вытянутых вверх пальцев до люка было еще почти метр – одному ему отсюда не выбраться.

Ян попытался крикнуть и почему-то удивился собственному голосу – он был хриплый и чужой. "Почему чужой? И какой у него был тогда голос раньше?" – ответа не было.

Не дождавшись никакой реакции на свои призывы, он прошел ближе к стенке и плюхнулся прямо на мокрую землю. Тишина давила на уши, и звук капающей воды выводил его из себя. Казалось, прохладный воздух постепенно высасывал из тела жизненные силы. Ян несколько раз подходил к решетке, в отчаянии пытался допрыгнуть до нее, но, снова и снова убеждаясь в напрасности этих действий, затихал, скорчившись в комок у стенки и пытаясь так сохранить хоть какое-то тепло в теле. В конце концов, он затих, тупо уставившись в серые сумерки. Время перестало для него существовать, также как и голод, прохлада и сырость. Мысли тупо вертелись вокруг одного вопроса: "Кто он такой, и как здесь очутился?" Он не знал, когда это случилось, и сколько он так просидел, не шевелясь – может быть несколько часов, а может – дней. Из состояния стагнации его вывел лязг откидываемой решетки и свет факела, резанувший по глазам.

– Хе! Смотри! Кого-то принесло на сей раз! – проворчал один голос.

– Да, будет "нашему" забава! Кажись мужик. Баба была бы лучше, но да ничего, и этот сойдет. Ладно, бросай веревку – пусть сам выбирается.

Ян разглядел, как из отверстия скинули конец веревки. С трудом встав на ноги, он подошел к ней и попытался ухватиться, но затекшие --">