Виктор Исьемини - Под знаменем Воробья

Виктор Исьемини Под знаменем воробья

ЧАСТЬ 1 ПРОНЫРА

ГЛАВА 1

Губа присохнет, бедро срастется

О мелких ребрах не говоря,

А кто с кем завтра не разочтется —

Спроси об этом у корчмаря…

М. Щербаков

В Ливде царило легкое смятение. С утра до вечера толпы бездельников слонялись по стене, обращенной к морю, галдели, сплетничали и показывали друг другу пальцами на драккары северян, стоящие на якоре против гавани. Стражники время от времени возбуждались к активности и принимались гнать зевак со стены, но делали это лениво и нехотя. Серьезной угрозы городу два драккара не представляли — они лишь причиняли неудобство, хотя при этом и служили развлечением. Никто не понимал причины такого странного поведения морских разбойников — догадки высказывались разные. Еще бы — северяне не предпринимали никаких действий, даже не погнались за одинокой баркой, которая как раз вышла из порта перед их появлением. Они просто стояли в море, препятствуя выходу в море других судов. Магистрат Ливды получал просьбы и требования от тех нескольких сот человек, жизнь которых была непосредственно связана с морем — рыбаков, купцов, моряков с каботажных судов, но ответ всем был один. Должностные лица города не собираются предпринимать никаких действий против пиратов, зато по-прежнему гарантируют всем жителям и гостям Ливды безопасность внутри стен…

Ингви распродал все, что собирался, за бесценок и теперь постоянно теребил Лотрика, требуя отправляться. Тот отказывался, мотивируя тем, что гавань все равно не откроют:

— Да куда ты торопишься, купец? Северянам в зубы прямиком?.. Погоди, ведь они не вечно тут простоят.

— Лотрик, ты же знаешь, что я спешу!

— Да никуда он не денется, вражина твой. До Ренприста путь неблизкий — где-нибудь его настигнешь…

— «Где-нибудь»… Я насчет Ренприста — не уверен… А у меня и другие заботы есть, кроме как за ним гоняться.

— Вот и займись другими заботами.

— Не могу — это сейчас важнее всего…

В самом деле, демоном и его друзьями словно овладело какое-то наваждение. Еще пару дней назад они и не вспоминали о бессовестно подставившем их купчишке, но едва тот попался на глаза — уже знать ничего другого не знали, кроме жажды мести. Ничто не влекло их, кроме единственной цели — поймать подлеца Проныру. Ингви старался держаться похладнокровнее, но в этом деле было столько загадок… А любую загадку Мира он в последнее время воспринимал как личный вызов. К жажде мести примешивалось его непомерное любопытство.

На рассвете четвертого дня «осады» один из драккаров развернулся и, взяв курс на север, двинулся вдоль берега. Оставшийся у Ливды корабль отошел подальше в море и вновь бросил якорь. Оставшись в половинном числе, викинги стали менее уверенны, их маневр объяснялся так — они понимают, что их могут атаковать из порта находящиеся в Ливде суда и оставляют побольше места для маневра, чтобы успеть либо удрать, либо приготовиться к бою.

Делегация купцов, моряков и рыбацких старшин вновь подала прошение в магистрат (к ним по настоянию Ингви присоединился и шкипер «Одады»). Ответ был прежний — угрозы городу северяне не представляют, нужно немного подождать и все разрешится само собой… Что же до магистрата, то он будет придерживаться прежней тактики мудрого спокойствия — то есть не делать ничего. Ингви потребовал, чтобы Корель исполнил обещание и вез его в Велинк, шкипер отказался. Тогда демон плюнул и объявил, что платит сто энмарских келатов тому, кто согласится выйти с ним и его друзьями в море, при этом он гарантировал смельчаку защиту от пиратов. Корель с полчаса пыхтел и краснел, услышав о чудовищной сумме обещанного вознаграждения, потом отправился в портовый кабак — напиться. Оттуда его принесли вечером, избитого и окровавленного. Ингви вошел в каюту шкипера и уставился на Лотрика, стонущего из-под грязных бинтов, что он, дескать, еще посчитается с ливдинской швалью, вот только поломанные ребра срастутся. А в море теперь никак ему нельзя — в таком состоянии он барку не поведет…

— Руки! — прервал его Ингви. — Покажи руки!

Схватив шкипера за запястья, он осмотрел тыльную сторону ладоней — кожа на костяшках пальцев была цела.

— Ты не дрался… Значит ты позволил себя измолотить только потому, что --">