Сергей Че - Пыль под солнцем. Умирать не комильфо

— Нормально, батя, как все.

— Инструмент то мой жив, пользуешься?

— Конечно, батя, добрый инструмент, всегда под рукой (на самом деле пропил за пару пузырей, когда в запое был).

— Береги инструмент, германский, теперь такой не делают. Ну ладно сына, пора мне. — Отец встал, одёрнул пиджак — Ты уж это, насчёт матери постарайся, положи нас рядом, ладно?

Мишка, наконец поймал взгляд отца, и было в нем столько скорби и в то же время любви и абсолютного понимания и всепрощения.

— Батя … — только и смог выдавить Мишка. Фигура отца медленно растаяла в воздухе.

Мишка неподвижно сидел на стуле, из глаз его лились слезы. А ещё ему вспомнилось, как покойница мать напекла им с женой в дорогу пряжеников, а жена брезгливо выкинула их в мусорный бак….

— Суки мы, суки! — обхватив голову, повторял Мишка — И как только земля нас носит?

Воспоминания теснились, громоздились в его мозгах и от воспоминаний этих делалось невыносимо больно и стыдно. Наконец не выдержав, Мишка вскочил и с воплем — Не могу больше! — ринулся прочь из каюты на палубу. Возле дверей его сторожил Юрка.

— Стой, Миха! Прежде чем с собой сотворишь что, будь другом сними меня с этой чёртовой петли! Перед дочерью стыдно. Сними да вылей на меня пару вёдер воды из кингстона. Чтобы не вонял так. Сделаешь?

Мишка глянул на чудовищное лицо Юрки, перевёл взгляд на дочку, что держала того за руку.

— Ладно, сделаем!

Он устремился в компрессорную — Юрка все висел там. Схватив пожарный топор, Мишка с размаху перерубил верёвку, Юркино тело кулём рухнуло на слани. Освободив Юркину шею от петли, Мишка почерпнул пожарным ведром воду из кингстона и вылил на Юркин труп. Проделав это несколько раз, Мишка отбросил ведро в сторону. И тут же на него опять нахлынула нестерпимая тоска, жить казалось невозможным и никчёмным. Осталось только придумать способ как покончить с собой. Это состояние подавленности, безысходности разрывало душу, казалось ещё немного и Мишка начнёт головой бить об железную переборку… Что-то наехало на баржу с краном. Под бортовыми подзорами зашуршала галька, скрипнув, распахнулась дверь в машинное. Это отвлекло Мишку от суицидальных мыслей. Он быстро вбежал по трапу и выскочил на палубу. В нос баржи бортом прибило катер, на котором Мишка ехал на смену. Было видно, что «Ярославцем» никто не управлял, палуба была пуста, сам же катер медленно разворачивало течением вдоль баржи.

— Уезжай отсюда Мишка скорее! Живи! — это хрипел Юрка, забравшись на лебёдочную крана. Его дочка Катюша подбежала к Мишке, схватила своей ледяной ручкой Мишкино запястье и потянула к барже. — «Уезжай дяденька Миша, раз живой ещё! Ты своему папе обещал, помнишь? Нехорошо мёртвых обманывать!»

Татьяна лишь молча махала рукой в сторону катера. Тот, уже скрежеща цепями кранцев, скользил вдоль баржи

Мишка рывком поднял мёртвую девочку, прижал к себе — «Ты самая красивая и самая умная» — прошептал ей на ухо. Потом он опустил ею на палубу крана, запрыгнул на баржу и уже в самой корме догнал и заскочил на «Ярославец»

Некоторое время он молча наблюдал, как растворяется кран и баржа в зелёном тумане. Вот они исчезли совсем. Катер медленно относило все дальше и дальше. Жёлто-зелёные хлопья тумана заслоняли весь мир, казалось, катер плывёт среди облаков в абсолютной пустоте. Мишка сел на лавочку перед рубкой. На душе было невыносимо гадко. Позади остались его знакомые, хоть и мёртвые, но дорогие ему. А что впереди? Туман, кажется, стал рассеиваться. Мишке показалось, что он на миг даже различил церковные купола. Огромная фиолетовая молния ударила в катер. Мишка бездыханно упал на палубу. Он увидел отца, совсем молодого, сидящего на скамейке и стругавшего черенок от лопаты. Рядом с ним сидела мать, почти девочка и перебирала в подоле ягоды. Они то и дело смотрели друг на друга и улыбались счастливо.