Денис Лукьянов - Крокодилова свадьба

углубляться в подробности и статистику – шутка она и есть шутка. Этим дополнением она, кстати, окончательно испортилась.

– Ну, как вам?

– Очень-очень ничего, со вкусом!

– Теперь вы командуйте балом. Мое дело – просто поймать момент.

Бальзаме раздал пару-другую команд, и девушки выстроились в живую очередь. Одна из моделей – та самая, в платье, которое и не платье вовсе, а настоящий сон – уже стояла на фоне штор.

Шляпс взял свою бронзовую коробку, потом – одну из мутно-зеленых стеклянных карточек. Он засунул ее в отверстие прямиком в корпусе коробки, словно монету в щелку копилки.

Мужчина полез в карман плаща, порылся там и извлек стеклянную ампулу. Откупорив ее, Диафрагм высыпал выглядящий уж слишком по-алхимически порошок в воронку.

– Не рванет? – задал резонный вопрос слегка напрягшийся Бальзаме, который все это время наблюдал за процессом через плечо Шляпса. – А можно вопрос?

– Я хочу ответить нет и прервать лишний разговор, но, как понимаю, времени у вас навалом.

– Простите, правда интересно. И как это штука…

– Она называется светопарат, чтобы вам было проще.

– Да нет, я не про вашу короб… простите, светопарат. Ох, какая сложная терминология у вас! Я хотел спросить – как в принципе эта люминография работает?

Шляпс опять выдал некое подобие улыбки – складывалось ощущение, что его все детство кормили лимонами.

Бальзаме же сделал жест руками – и модель замерла в элегантной позе. Ну, если на чистоту, поза была бы элегантной, не будь на особе конкретно этого платья.

Шляпс снял крышечку с бронзового цилиндра, обнажив линзу, и посмотрел в окошко. Потом нажал на маленький рычажок – внутри зашуршали шестеренки, двигающиеся благодаря потоком маги, которые вихрились и пронизывали все вокруг.

Щелчок, яркая вспышка – и из воронки вверх повалил дым. Стеклянная карточка выскочила из прорези, как тост из тостера.

Бальзаме удивленно уставился на мутную карточку – она оставалась темной. И лишь постепенно, словно невидимый художник только-только просыпался, на ней прорисовались белые линии. Тоненькими венами, они собрались в картинку – детализированную, но будто бы нарисованную в негативе. Модель замерла на темной и мутной карточке, отобразившись в бело-сине-фиолетовых тонах.

Диафрагм аккуратно вытащил карточку и передал Бальзаме. Тот поднял ее и принялся рассматривать, подставив под свет магических ламп.

– Да, вы правильно догадались. Так изображение будет видно лучше – если подставить под свет. Только не переборщите…

– Выглядит правдоподобнее, чем если бы это рисовал художник! Хоть и в странных оттенках, но что-то есть в этом такое… загадочно-невероятно-таинственное!

– А по-моему, ничего особенного. Обычная люминка

Шляпс вставил еще одну карточку в прорезь. Снова нажал на рычажок, снова – вспышка.

Бальзаме закашлялся, из прорези выскочила еще одна готовая люминка, а из воронки вверх повалили тонкие клубы дыма

Честер Чернокниг, словно бы заряженный ударом молнии, скользил по углам, поправлял свечи, столовые приборы и, в принципе, все, что можно хоть как-то поправить. Тяжело быть перфекционистом, когда ты организуешь свадьбы: на сто гостей приходится сто тарелок, сто бокалов, двести салфеточек, сто одна именная карточка (запасная всегда ставится тому родственнику, который сказал, что подумает, приходить или нет), сто вилок и один свадебный торт. И глаз дергается каждый раз, когда что-то лежит не на своем месте, нарушая общую композицию. Хоть это и не входит в прямые обязанности свадебного церемониймейстера, приходится добиваться, чтобы все были идеально.

Даже если приборы расставлены просто для того, чтобы прикинуть композицию и рассадку гостей.

Мадам Крокодила сидела за большим обеденным столом, сияющим чистотой, и задумчиво смотрела в никуда – ни то погрязнув в мыслях, ни то рассматривая пылинки.

– Кстати, как вы относитесь к мороженому? – Честер продолжал вносить предложения. Видимо, разговорчивость у братьев Чернокнигов была в крови.

Аллигория вышла из некоего транса и направила растерянный взгляд на Чернокнига, который замер с серебряной вилкой в руке.

– Только если оно ванильное…

– О, отличный вкус! Я тоже ем ванильное, – Честер возобновил скольжение. – Так вот, представьте. Начало церемонии – полная темнота – и тут в зал вносят горящее мороженное в кубках! Ах, эффектно?

Чернокниг не просто подчеркивал слова интонацией – он поджигал --">