Влад Волков - Кровь королей (СИ)

Интерлюдия I. Ритуал

Песчаная буря постепенно затихала. Мелкие сухие крупицы, поднятые порывистым и кружащим ветром, оседали золотистой пылью на причудливые грандиозные барханы Валарийской и Азимберийской пустынь, засыпая последний протянувшийся оазис у разделявшего их источника.

Столетние белёсые скелеты гигантских змеев и длинношеих ящеров, некогда живших в этих местах, тонули прочь от взора своими выскобленными до блеска острыми рёбрами, громадными черепами и массивными позвонками в похоронном плену оседающих песчинок.

Словно неумолимое движение времени, этот дождь из крупиц засыпал то, что уже итак превратилось в невозвратное прошлое, погребал исполинские остовы под слоями бесчисленных мелких частичек, подготавливая в настоящем место для когда-нибудь грядущего в эти края будущего.

Переломанные туши стервятников падали на горячую сыпучую поверхность одна за другой, иногда ещё подёргиваясь в предсмертных муках, а вскоре тоже исчезали под этой оседающей смесью, кружащейся в воздухе. И точно также погребались куда-то в небытие вместе с останками ящериц, змей и пауков, как и некогда великие цивилизации этих мест.

Закатное солнце с кроваво-алого небосвода постепенно кое-как вновь проглядывало сквозь утихающий песчаный шторм, озаряя исписанные неведомыми языками руины древнего храма. Большая часть краски давно стёрлась, стены с рисунками осыпались, а вырезанные в камне линии и рунические письмена с веками практически исчезали, частично сглаживаясь под потоками ветра и гонимых им многочисленных крупиц.

Поток воды перекрывался, исчезая куда-то под землю. Цветы и зелёные листья погребались заживо в мутно-бежевой пыли, обрастая сверху всё новыми барханами, навсегда скрываясь своей растительностью прочь в глубины извилистых песочных дюн, покоясь в своей сухой и горячей могиле, сгинув во тьму веков.

Босые пальцы смуглой иссохшейся ноги старца сжимались от пустынного жара. Вторая его нога почти по колено была занесена налетающим мелким песком, но казавшиеся немощными костлявые руки, торчащие из-под изодранной дряхлой рясы, всё ещё цепко хватались за деревянный узорчатый посох.

Впалые глазницы, казалось, ничуть не являлись проблемой для облысевшего дряхлого старика на всём протяжении битвы. Устаз будто видел вокруг неким другим, истинным зрением, таинственным и магическим, позволяющим не просто ориентироваться в пустынной местности, но и чётко представлять, где именно находится его соперник.

Он не раз укрывался от его огненного дыхания за уголками торчащих останков некогда величественных стен. Прятался за столбами некогда резных исписанных колонн. Зарывался средь камней от лавовых полыхающих шаров, ныряя в катакомбы останков древнего фундамента, крепко засевшего здесь в память о когда-то населявшем оазис народе.

И пусть они не были прямыми предками современных людей, живущих в Эйзенторе, пусть их язык почти не изучен, а история давно стёрла почти все детали и подробности их быта, верований и традиций, наследие той культуры всё-таки продолжает жить в некоторых аспектах изменчивой реальности. И, может быть, однажды такое наследие заявит о себе, но это уже будет совершенно иная культура.

Костлявые ноги высокого отшельника кое-как вновь взбирались на песчаную поверхность из тесного плена. Мозолистые жёсткие ступни, казалось, уже давно привыкли к жару пустыни, почти потеряв какую-либо чувствительность своей изнеможённой подошвой и обратившись некой коркой с жёсткими кожистыми наростами. А он продолжал стоять даже после выматывающей затяжной схватки, растянувшейся на две соседние пустыни.

Тонкая и длинная борода устаза седым дрыгающимся червём подрагивала от остаточных порывов утихающего ветра. Мелкие песчинки застревали в этих жёстких белёсых волосках, окрашивая слегка ту бледной желтизной, но, то и дело, срывались и падали вниз, не задерживаясь там надолго.

Томная туша его соперника рухнула набок, издавая урчащий громоподобный рык, в котором чувствовался и вздох вселенского отчаяния, и непримиримая с собственной печальной судьбой звериная дикость, но больше всего — последний вздох огромного могучего чудовища, не совладавшего даже с каким-то слепым и дряхлым отшельником.

Мужские тонкие пальцы с истрескавшимися полукруглыми ногтями, плавно опускали посох за его самую широкую часть, --">