Максим Владимирович Ковалёв - Ночная смена (СИ)

и кружек, а ещё баночек, коробочек и мешочков - припасов. И это не считая кладовой в подвале, куда отсюда имелся отдельный спуск.

   Господа магистры покушать были не дураки.

   На кухне трудилось четверо женщин. Трое из города и безмужняя одноглаза Зоя с обваренными до красноты руками, что жила здесь же в примыкающей к кухне каморке. С ней была десятилетняя дочь и пацан лет семи, тоже состоящие при Цитадели мелкой прислугой.

   В каморке у них горела свеча.

   - Густав, ты? - донёсся голос Зои, услышавшей его шаги.

   - Я, - сторож мимоходом заглянул в стоящую на ещё тёплой плите кастрюлю. Темно, но запах намекал на тушёную капусту. Рядом сковорода пахла чем-то мясным.

   - Ужинать будешь? - Судя по пляске теней на стене, женщина поднималась с постели. То ли просто отдыхала, то ли уже собралась спать. - Зося, иди, положи. Там на плите...

   - Я знаю, мам, - донёсся девичий голос.

   Затопали быстрые ножки и перед Густавом словно маленькое приведение в белой длиннополой рубахе возникла девчонка. Тоненькая косица свешивалась за спину, глаза большущие, аж светятся в полумраке.

   - Привет, Зося. Как дела? Чем будешь почивать сегодня?

   - У нас всё хорошо, только устали очень - грибы солили весь день... На ужин - капуста и мясная поджарка.

   - Поджарка - это славно. А осенняя пора, она такая - трудовая. Всю зиму кормит... О, вот и наш бандит! Я уж подумал - ты спишь, не видать и не слыхать тебя.

   - Ляжет он - на месте посидеть чуть и то не может.

   Следом за сестрой выбежал Яша. Босоногий курчавый малец, напоминавший Густаву собственного сына, каким тот был когда-то. Мальчик выглядывал из-за сестры, цепляясь за неё.

   - Яшка, отстань! Не щепай!

   - Я не сплю! - ответил братец, не замечая упрёка. Всё его внимание сосредоточилось на кинжале Густава. - Я сегодня совсем не буду спать. Лучше пойду с вами сторожить. Можно?

   - Конечно, - усмехнулся сторож. - Отчего нет. Ты уж вон какой большой. Только вот...

   - Что? - Мальчик оставил сестру спокойно накладывать ужин в миску, не сводя взгляда с вооружённого дядьки.

   Густав нарочито глубоко вздохнул:

   - Знаешь, сегодня не получится тебя взять - уж извини. К нам привезли опасного преступника и посадили под замок в подвале. Я буду его всю ночь стеречь, чтоб не убёг. И тебе к нему никак нельзя - не положено. Вот такие дела, брат.

   - Я знаю, я знаю! - Мальчишка нисколько не расстроился из-за отказа. Его мысли уже переметнулись на другое. - Я видал, как Лобаз вёл его в подвал!

   - И как, страшный?

   - Лобаз?

   - Да нет - заключённый. Что Лобаз страшнее чёрта я и сам знаю.

   - А... Не, не очень. Даже смеялся, когда его вели.

   - Смеялся? Ну, теперь-то ему не до смеха.

   Зоя вышла, подвязывая волосы в пучок на затылке. На плечи она накинула засаленную телогрейку. Вытянутое некрасивое лицо. Морщинистое. Один глаз широко раскрыт, а второй зажмурен, точно ещё спит.

   - Кто же этот человек, Густав? А то у нас никто и не знает о нём. Только вон Яшка видел, как его в подвал свели. Я сперва не поверила, а теперь и ты говоришь.

   - Ничего не знаю, - сказал Густав. - Самому только сообщили. Велели подержать до утра взаперти.

   - Ведь, точно, душегуб какой-то. - Красные, точно с них содрали всю кожу, руки прижимались к тощей груди. - Страсть всю ночь рядом с таким быть... Говорили, что господа ещё на той недели посылали разыскать им какого-то человека. Может его?

   - Ты не волнуйся. Узник, кто бы он ни был, под надёжным замком. И я за ним пригляжу.

   Кухарка покивала, но не слишком ободрённо.

   - Откуда ж его привезли, а? Может, Лобаз, чего сказал?

   Густав знал о любви всех кухарок к

--">