Анна Веневитинова - Некромантка (СИ)

========== Глава 1 ==========

«Пока падает со стола чашка и режут тишину фарфоровые брызги, ты увидишь, как расползается по швам истончавшая ткань бытия. Ты встретишь у ратуши старого шарманщика и вслед за его музыкой отправишься в долгий путь — вновь войдёшь в свою реку, отыщешь её истоки, напьёшься из них бессмертия и тридцатью птицами разлетишься по свету.

Вернувшись, ты сложишь сагу о своих странствиях; а ведь многие не успели бы даже испугаться…»

Дальше я читать не смогла: каждая буква и запятая казались издёвкой персонально в мой адрес.

Автор словно бы продолжал мне что-то доказывать, хотя всё, что было между нами, давно поросло быльём.

«Надо же! Целых тридцать птиц! — злобно думала я. — А почему не пятьдесят?! Почему не тысяча?!»

Наверное, есть какая-то дурацкая легенда, где птиц именно тридцать. Читатель побежит гуглить, а затем примется без конца умиляться глубочайшей авторской эрудиции.

Бесило и то, что в полупустом вагоне метро ту же книжку читало ещё человека четыре.

Вон, к примеру, прыщавая школьница напротив — глотает страницы, будто у неё в руках гримуар по приворотной магии.

Знало бы это восторженное чучело, что я еду встречаться с её кумиром, с ума бы сошла от зависти.

А мне почти всё равно… Мы не виделись больше года, и я согласилась встретиться только потому, что осталось ему недолго…

***

На Петроградской стороне, рядом с особняком Кшесинской, есть неприметное кафе. Назначая встречу, он вряд ли помнил, что там мы познакомились. Просто это одно из немногих мест в городе, где по-прежнему можно курить, к тому же он живёт здесь неподалёку.

Дорогою от метро я вспоминала тот далёкий мартовский вечер, когда мы наивно верили в любовь и ещё не догадывались, что отравим друг другу жизнь.

Ровно так же поддували сквозняки с залива, грохоча дорожными знаками, в льдистом закатном мареве искрился шпиль Петропавловки. Тени домов тянулись на восток, становясь похожими на огромных птиц, нахохленных и озябших.

Нам не было холодно. Мы пили пунш из бумажных стаканчиков, целовались и мечтали…

Сколько же лет прошло? И куда всё подевалось?

Остались только промозглые ветра, злоба и опустошённость…

В одной руке сигарета, в другой — телефон. И бровки домиком. Так и запустила бы в него чем-нибудь тяжёлым!

— Привет. Что пишут? — я устроилась в кресле напротив. — Про себя читаешь?

— Вот, послушай! — на меня он даже не посмотрел. — «К чести автора, он не бравирует тайнописью, не увлекается пародиями на аллюзии…» Кстати, ты не знаешь, что такое «пародия на аллюзии»?

— Понятия не имею.

— Вот и я не знаю… Ненавижу критиков! — мобильник он, наконец, спрятал. — Этот-то ещё ничего. Чаще всего они просто сюжет пересказывают. И восторгаются попутно… Знаешь, книжечки такие есть… Типа «Достоевский за девяносто секунд»!

— Ты с Достоевским себя сравниваешь?

— Не я, — он улыбнулся, — критики сравнивают! Дескать, поднял русскую литературу до высот девятнадцатого века.

— Это про последний роман?

Последний… Иногда мы швыряемся словами, не особо вдумываясь в их смыл. В его случае это слово звучало даже не приговором, а выстрелом в затылок.

Ляпнув, я до крови прикусила губу, но он, кажется, и этого не заметил.

— Читала?

— Нет, — зачем-то солгала я, — даже не открывала.

— Ты не много потеряла. Из стоящего там только третья глава, — он вяло отмахнулся, — да и то… Средненько, знаешь ли…

— Самокритично! Не замечала за тобою такого греха. А как же Достоевский? Как же высоты девятнадцатого века?

— Их тоже можно понять. Сюжет примитивный, герои картонные… Одним словом, фуфло. Но роман покупают, вот критики и выпрыгивают из штанов, заискивая перед читателем. А читателю и роман-то не интересен, ему цитатки подавай, чтобы умную беседу поддержать, — он погасил в пепельнице окурок и тут же вновь закурил, — знаешь, в чём проблема современной литературы?

— Ты позвал меня о литературе поговорить? — я понимала, что закипаю. — Тебе не с кем? Или ты думаешь, что у меня дел больше нет?

— Главная

--">