Роб Дж Хейс - Город Королей

и расхохоталась. – Эта треклятая баба никогда не просит, и здесь уж точно требует.

– Генри, – предостерегающим тоном сказал Бетрим.

– Чего? Я и так делаю, что мне велят, но эт не значит, что я должна ещё и любить ёбаную суку.

Бетрим кивнул. Не было никакого смысла об этом спорить. Он развернулся и направился назад, через шум и грохот разбиваемого лагеря. Сотни солдат сновали туда-сюда – одни в мундирах и пыльных доспехах, а другие раздевались, чтобы дальше трудиться им было немного легче. Многие солдаты кивали Бетриму, когда он проходил мимо, и он видел в их лицах что-то вроде уважения. Не так давно на этих же лицах не было бы написано ничего, кроме страха. Сказать по правде, Бетрим и сам не знал, что лучше.

На севере Диких Земель всегда несколько прохладно, а Бетрим холод никогда не жаловал. Поэтому не снимал кожаную одежду и пыльник, даже если под ними сильно потел. Он много лет провёл на равнинах Диких Земель, хватался за всякую работу и носился по всем концам континента. Иногда за ним гонялись представители закона, а иногда и другие игроки, которые хотели заработать себе имя, покончив с ним. Не так давно он начал регулярно мыться, и сейчас понял, что скучает по расслабляющей горячей ванне. Размяк. Вот в чём всё дело. Шип совсем размяк.

Свою лошадь Бетрим нашёл примерно там, где и оставил. Солдаты знали, чьё это животное, и знали, что злобную кобылу лучше не трогать, если только он сам не велит. Никогда не известно, когда потребуется вскочить на неё и быстренько куда-нибудь смотаться, и не хватало ему ещё рыскать по лагерю в поисках проклятой лошади.

– Надо снова на тебя залезть, – сказал Бетрим, останавливаясь возле животины. Лошадь повернула голову и мрачно уставилась на него. – Знаю. Ни ты, ни я этого не хотим. Но мне нужно повидаться с женщиной, а она довольно далеко в ту сторону. Сомневаюсь, что ей понравится, если я заставлю её ждать и пойду туда пешком.

Лошадь снова отвернула свою большую голову, и Бетрим решил, что она приняла его жалкие оправдания. Поставил ногу в стремя, закинул другую вверх и сел в седло. Пока Генри и Паг взбирались на лошадей, он пнул свою кобылу и помчался вдоль колонны прибывающих солдат.

***

До кареты оказалось всего пара миль, и кобыле потребовалось совсем немного времени, чтобы туда добраться. Колонна солдат тянулась вперёд и назад, покуда хватало взгляда, и всякий раз, как Бетрим её видел, она его поражала. Так много людей сражалось за него. Словно половина Диких Земель объединились под его знаменем. А может, они просто так сильно хотели избавиться от чистокровных, что даже согласились взять в спасители такого страшного человека, как Чёрный Шип.

Карета была большой, это уж точно, и в ней легко могло разместиться восемь обычных человек. Ну, или одна Роза в положении. Кучер выглядел неважно, закрыв платком рот и нос, и щурился от пыли, которую поднимало такое количество марширующего строем народа. Он страдальчески кивнул Бетриму, когда тот приблизился.

Он спрыгнул со своей лошади во второй раз за довольно короткое время и снова почесал яйца. Кучер не остановил карету, и Бетрим не спеша шёл рядом, собираясь с духом открыть дверь. Роза и шип, нарисованные на двери кареты, казалось, смотрели на него осуждающе.

– Бетрим, я тебя вижу. – Голос Розы был ни резкий, ни сердитый. Эта женщина обладала терпением львицы, которая часами сидит в кустах, наблюдая за проходящим стадом и поджидая слабую особь, в которую можно вцепиться. Себя Бетрим слабым вовсе не считал, но нельзя отрицать, что Роза запустила в него свои коготки.

Генри соскользнула со своей лошади и решила пройтись рядом с каретой. Она явно ухмылялась – из-под полей шляпы виднелся только подбородок, покрытый шрамами. Демоны на всех оставили свои отметины, но на Генри – больше, чем на других.

– Пожелай мне удачи, – сказал Бетрим.

– Любовь моя, я тебя ещё и слышу. – Хороший слух у Розы, как у тех чёрных тварей, что летают в небе…

Дверь кареты распахнулась, и за ней Роза, поморщившись, снова откинулась на подушку. У неё было особое выражение лица. Выражение, которое говорило, что лучше исполнить сказанное, пока её львиное терпение не иссякло.

Бетрим сделал глубокий вдох, тяжко выдохнул, забираясь в карету, и закрыл за собой дверь. Первым делом он отметил жару. На окнах висели тяжёлые занавески, и, похоже, они отлично удерживали жару внутри. Бетрим подумал, что ещё в дороге он слегка вспотел, а здесь же просто таял.

Роза --">