Лариса Анатольевна Львова - Путь в никуда (СИ)

первый побег.

   ... Он покинул молитвенное место в горах, где его оставили в одиночестве для познания собственных способностей, и рванул в родное село.

   В хижине матери он обнаружил колыбель с маленькой девочкой. И сердце Рари зажглось отчаянной братской любовью.

   Лучистые глазёнки девочки сияли, как звёзды; и сама она в бедной хижине была как луна, случайно сорвавшаяся с небес. Рари назвал сестру Эльсеей.

   Вездесущий сосед Хутро, который по неясной причине заглянул в хижину вдовы как раз сразу после того, как в неё пробрался беглый Рари, тотчас сообщил ему, что мать младенца - потаскуха. Не захотела пойти в наложницы к одному честному и хорошему человеку, зато повалялась под телегами бродячих лицедеев. И вот пожалуйста - нагуляла ребёнка, который уже целый год живёт без имени. Отца-то след простыл на дороге, да и поди узнай, кто заделал потаскухе приплод.

   Рари сказал ему, что он нарёк сестру Эльсеей.

   Хутро всмотрелся в него и остолбенел.

   А Рари добавил, чтобы Хутро шагал к себе домой и велел готовиться к похоронам, потому что он, Рисующий, только что создал соседу могилу за оградой кладбища. Там зарывали тех, от кого отказывалось племя.

   Рари был тогда невелик ростом, едва доставал макушкой до кушака на пузе здоровяка Хутро, но сосед тонко и мерзко завизжал, бросился перед двенадцатилеткой на колени и взмолился, предлагая ему всех жён, одну за другой, весь урожай зерна этого года, могилы родителей для поругания, задницы детей для порки или того, что может вдруг прийти в голову Рари.

   Вот тогда-то Рари принял решение никогда не рисовать судьбы людей. Его сосед был мелочным сплетником, а стал предателем близких. Лучше уж быть связанным с природой, чем людьми. Она не способна на измену.

   В хижину вбежала Фаира и увидела, как Хутро, в слезах и соплях, ползает на земле перед крошечным старцем, желтолицым и седоволосым. Она даже попросила прощения у него за Хутро, стала выталкивать соседа вон. Потом узнала сына и... не обрадовалась, а зарыдала.

   Рари только в тот момент вспомнил, что побывавшим в башнях Кальдора до завершения первого четырёхлетнего цикла запрещено появляться в родных местах. Но завершить этот цикл просто не было сил!

   Рари такого насмотрелся, через такие муки прошёл, что по утрам призывал смерть. Но дозваться избавительницу не смог, поэтому подался в родное село. К матери.

   И вот она сейчас стоит перед ним и воет, потому что не может помочь ему. Потому что сама должна умереть. Вместе с младенцем. Таков закон для отступника, его семьи и племени.

   - Мама! - вскричал Рари. - Я умею рисовать камнепад. Он завалит Хутро, и соглядатай умрёт. И мы никому не скажем. Уйдём в горы.

   - Ты сбежал... Хочешь отнять жизнь человека, чтобы это скрыть... Зовёшь в горы меня с ребёнком. Но это невозможно! За наш побег заплатит всё село! - воскликнула Фаира. - Лучше бы ты умер!

   - Мама... - потрясённо прошептал до времени поседевший Рари. - Ты больше меня не любишь. Я тебе не нужен.

   - Но ты сейчас уже не мой сын. Ты - один из Рисующих. Почти равный богам. Лучше было бы тебе идти своим путём, - горько, но твёрдо сказала Фаира.

   Они не видели, как Хутро выполз из лачуги, но услышали, как он выкрикнул первое слово доноса: "Люди!.."

   Рари вообразил смерч и чудовищным напряжением воли заставил его ожить.

   Над хижиной взметнулась ввысь исполинская воронка, которая заканчивалась лохматым облаком. Её нижняя часть, напоминавшая хобот, принялась хищно шарить вокруг, втягивая всё, что было во дворе. Глупый щенок сунулся посмотреть, кто это пожаловал во двор с неба и с гудением, подобным пчелиному, навис над ним, превратил день в ночь. Хобот в один миг всосал любопытного. И нацелился на Хутро.

   Толстяк побелел от страха. За очень короткое время, пока в попытках заорать открывался его рот, Рари вдохнул в смерч свою душу, раздираемую обидой и страхом за мать и сестру; боль,

--">