Егор Викторович Севостьянов - Всегда возвращающиеся

Егор Викторович Севостьянов
Всегда возвращающиеся

Пролог

— Ну, где вы там? — Раздался из-за высокой ажурной решетки тихий шепчущий голос. — Струсили, поди?

— Не дождешься, — буркнули в ответ. — Ты, Кося, сам смотри в сухих штанах домой возвратись.

Самый старший, тринадцать лет уже, хитрый шкодник Коська, посторонился пропуская лезущего в дыру Грая, закадычного дружка и не меньшего хулигана. Дикие кустарники и увитая плющом, хмелем и диким виноградом стена надежно укрывали их от посторонних глаз, хотя посторонних глаз на старом городском кладбище, в полнолуние, не было и быть не могло. Где ж найти такого дурака, который решится туда отправиться? Ну, разве что еще одна мальчишеская компания решит похрабриться друг перед другом и испытать себя на прочность. Ярко-белая луна, зависшая на иссиня-черном звездном небе, подернутом редкими рваными клочьями облаков, освещала мертвое безмолвие, мягкой периной опустившееся на старое кладбище с заходом солнца. Из высокой травы выглядывали могильные камни, со стершимися надписями, и поросшие мхом надгробные плиты. Из темноты безмолвно смотрели каменные статуи.

Все вокруг выглядело очень спокойным…

Вслед за Граем прошмыгнули еще четыре тени — двое парней и две девчонки.

— За мной, — скомандовал Коська.

— Куда? — с дрожью в голосе спросила одна из девчонок. — Посмотрели и пошли отсюда.

Остальные тоже не горели особым желанием бродить ночью по кладбищу, хотя и никогда не признались бы в этом.

— На ту сторону, где склепы богатеев. — Подчеркнуто бодро ответил мальчишка. — Что, испугались? Слабо пройтись через все кладбище? — Насел он на них.

Остальные дружно замотали головами.

— Тогда пошли.

Кладбище было заброшено уже много лет, наверное еще с тех времен как перенесли столицу отсюда, из Волхова, в Белозеро. Город уменьшился и кладбище, и так уже довольно большое, оставили, заложив другое немного в стороне и ближе к городу. Сейчас ребята собирались пробраться на ту старейшую часть, где столетиями хоронили богатых и уважаемых граждан, где захоронения отмечали не здоровенными булыжниками и крестами, и даже не мраморными статуями, а монументальными склепами, в основном фамильными, в которых покоились по нескольку поколений князей, графьев и просто зажиточных купцов, равных им по богатству и власти.

— Тихо-то как… — прошептал Сенька, настороженно оглядываясь.

— Пойдемте отсюда, — попросила все та же девчонка, Гулька. — Тут говорят призраки водятся.

— Ага, — подтвердила ее подружка Бережка. — Вылезет мертвец из могилы и утащит к себе под землю.

— Вот именно, что говорят, — ответил Коська не повышая голоса, а только раздраженно шипя на них. — А вы помните, что хоть кого-нибудь тут загрызли? Нет? То-то же. То — есть слухи дурачьем распускаемые и дураками слушаемые. — Для большей назидательности он поднял кверху палец и еще и обвел им всю его компанию. — Или вы хотите, чтоб гусевцы над нами потом целый год смеялись? Мол, как обещать мы все храбрые, а как обещание исполнять, так вся храбрость как вода из дырявой бочки?

Остальные насупившись молчали.

— А раз так, чтобы я больше не слышал таких разговоров.

Вот так-то. Полезли они в склеп не только ради того, чтобы друг перед другом похрабриться, а наспор с компанией с соседней улицы, предводительствуемой Гусем, таким же хулиганом как и Кося. К тому же у него еще был козырь в рукаве (точнее в кармане), о котором он не говорил никому, даже Граю. Полная луна освещала им путь, а сам погост просматривался на много саженей вокруг, так что страх постепенно отступал. Ребята уже не пригибались и не шарахались от провожающих их печальными взглядами статуй, в темноте похожих на потерявшихся на этом свете душ или на подкрадывающихся упырей. Коська целенаправленно шагал по посыпанным гравием тропинкам, соединяющих чьи-то последние пристанища. На большинство склепов он даже не смотрел, к другим мельком приглядывался, ища нужный. Двери некоторых склепов были приоткрыты или вовсе сломаны, красноречиво намекая, что грабители могил не дремлют (многих богатеев-то хоронили в золоте и бриллиантах, а то и с тайником где-нибудь за барельефом), в поте лица вкалывая на своем трудном и неблагодарном поприще, и весьма опасном — нередко безутешные родственники, желая защитить, то есть — оградить от наглых посягательств посмертный покой --">