Lutea - Мы будем пить [СИ] (авторская версия)

складной металлический кол. — Это моя жратва, сука!

— Ты её готовил? Нет. Ты только бедные яйца распидорасил так, что теперь кому-то придётся кухню мыть, — три пары удивлённых взглядов впиваются в меня. Я вздыхаю. — Кстати об этом, — за два дня я наловчилась проявлять Шаринган по своему хотению, поэтому ловлю взгляд Хидана и приказываю: — Вымой здесь всё.

— С хули?.. — начинает было Хидан, но резко обрывается, салютует и находит тряпку. Кисаме и Какузу смотрят на меня ещё удивлённей.

— Что? Люблю работающих мужчин, — заключаю я и принимаюсь за яичницу, почти убитую Хиданом.

Чуть позже нас с Кисаме вызывает к себе Лидер. Я щурюсь скорее от дефектов зрения, чем от интереса, когда Пейн читает долгую лекцию на тему какого-то задания, факт выполнения которого я не помню. Я молчу и строю славянский покерфейс. Кисаме порой пытается вступить в полемику, но Лидер его жёстко обрывает.

— Нагато, хватит, — наконец не выдерживаю я — неожиданно неприятно слушать, как рычат на Кисаме. — Миссия выполнена. Что теперь сотрясать воздух?

Кисаме буквально давится следующей репликой. Пейн же мрачнеет так, что кажется, немедля разразится гроза.

— Итачи…

— Мне херово, — заявляю я. Стресс вырывается, и я уже не хочу пытаться влиться в поток событий. — Сейчас мне откровенно плевать на все миссии в мире. Можно мы пойдём, мм? — последняя фраза скорее получается в духе Дейдары, но сил ругать себя нет. К чёрту всё, я не хочу этого.

А Пейн тем временем моргает и неожиданно косится на Кисаме. Тот пожимает плечами. Управляемый Нагато труп вновь теряет все отголоски эмоций.

— Пока свободны, — цедит он, и мы выбираемся в коридор.

— Хера се, Итачи-сан, — веско выдаёт Кисаме, глядя почти с благоговением.

— Мне реально херово, — а ещё отчаянно хочется объятий, но Кисаме может не так понять. — Пошли выпьем.

— Читаете мои мысли, — бормочет Кисаме и ведёт куда-то, по всей видимости, в свою комнату. По пути нам на глаза попадается Дейдара — замирает, ощерившись, при взгляде на меня, но я его решительно игнорирую.

— Есть что-то кроме саке? — спрашиваю напарника, когда он заводит и запирает нас в своей комнате. Здесь практически нет мебели, только футон, тумбочка и три полки, и настолько отчётливо это веет Кисаме, что кружится голова.

— Есть, — заговорщицки ухмыляется он. — Настойка на вишне.

— Супер, — водка, самогон, сливовица, Татрати — вряд ли меня местное варево удивит. Вновь ухмыльнувшись, Кисаме извлекает откуда-то бутылку, стаканы, а я тем временем планирую на футон. Непривычно, но приятно.

Напарник подходит, разливает алкоголь по стаканам. Наблюдая за его действиями отрешённо, механически, я отмечаю, что Кисаме чем-то отчаянно доволен.

— Итачи-сан, вы ведёте себя в последние дни… иначе, чем обычно, — наконец озвучивает он свои мысли, опускаясь рядом со мной на футон. От него не веет угрозой, и я вновь ловлю себя на желании облокотиться на плечо Кисаме, попросить обнять меня и прижать к себе. Пожалуй, это оттого что лишь он пока в этой вселенной относился ко мне по-человечески. А я сама слишком тактильный человек.

— У меня экзистенциальный кризис, — и ведь почти даже не вру. Поднимаю стакан. — За реальный мир.

— За реальный мир, — поднимает собственный Кисаме, но с совершенно другим тоном. Конечно, Обито ведь его совратил рассказами о сладости Вечного Цукиёми — как я могла забыть?

Стоит ли объяснять ему, как бесперспективны мечты? Как Обито в последние минуты жизни вернётся на сторону добра, а сам Кисаме задолго до этого сложит голову в битве? Предупредить напарника хочется отчаянно — через контакт с персонажем Итачи я давно прониклась их отношениями с Кисаме, да и самим мечником. В отличие от многих здесь, он бесхитростный, искренний. Приятный контраст прожжёным интриганам.

— С чего у вас кризис? — спрашивает Кисаме, разливая по стаканам новую порцию выпивки. Я с неудовольствием отмечаю, что тело Итачи к ней куда восприимчивей, чем моё собственное. — Из-за близости смерти?

— Наверное, — я вздыхаю и верчу стакан в руках — простой, без граней или примет. Безликий.

— И ничего сделать нельзя?

— Можно, почему же? — я выше поднимаю стакан. — Можно пить.

— Итачи-сан… — огромная ладонь Кисаме неожиданно накрывает мою. — Остановитесь. Это неправильно.

— Неправильно — то, что происходит, — слабо усмехаюсь я и выворачиваюсь, несу --">