Виктор Юрьевич Молчанов - Поросячий язык (СИ)

морщился Игорь в ответ на пассажи жены, - Давай разберёмся сперва, что и откуда. Вот ты лично от меня мат дома слышала?

   - Нет.

   - Вот то-то и оно-то. Или я только тебя так боюсь, что аж дрожу при тебе слова вымолвить? А на стройке, сама понимаешь, мне и не так приходится изъясняться. Чурки порой только русский матерный и понимают. Да не в этом суть. За Андрюхой я тоже давно проколов не замечал. Значит - лексикон-то не из семьи. Куда дочка у нас ещё ходит? Правильно, в садик. Вот оттуда и пляши. Завтра с утра, как Наталку туда приведёшь, всё и выясни. Наверное, пришёл новый ребёнок из не совсем благополучной семьи, что-то там наговорил. А они ж в этом возрасте всё, как попугаи схватывают. Я не удивлюсь, если уже полгруппы этим вирусом охвачено.

   Ленка согласилась. Да и утро всегда мудренее вечера. За ночь может хоть мысль возникнет, откуда что взялось и как с этим бороться.

   В садик Наталку Ленка повела самолично: всё же разговаривать с воспитателями лучше, она считала, женщине. "Такой тонкий процесс не доверишь неуклюжим варварам", - говорила она, мимоходом причисляя к варварам всех мужчин и Игоря в частности. Ну а он, оседлав свою "Газельку" отправился наводить шухер на объектах. В обед разговорились со своими в конторе за жизнь, и Игорь, как бы между прочим, поведал о вчерашнем происшествии.

   - Вот теперь не знаю, на кого и думать, - подвёл он черту под рассказом. - Все, вроде не при делах, но факт, как говорится, налицо.

   - Заклей ей рот скотчем - не поругается, - попытался зубоскалить круглолицый Диман, но под полным негодования взглядом Игоря тут же сник.

   - А ты проследи, - хитро подмигнул сменный мастер Ерофеич. - У тебя ж регистратор есть, да ещё в гараже, вроде, запасной. Я припоминаю, ты его тем летом менял. Вот и привесь тихо в местах разных. И всё всплывёт. У нас один так жену ловил. Всё думал, что она хахаля водит.

   - И поймал?

   - Ага, тёщу. Так что - будь готов к любым сюрпризам.

   Совет понравился. Ленке Игорь про регистраторы решил пока не говорить, но всё же на вооружение взять. Так что к приходу жены он был уже морально готов: план победы над нецензурщиной окончательно вызрел в его голове. Настроение пело апрелем. Солнце светило тоже не по декабрьски. Только Наташка почему-то всю дорогу от бабушки молчала, а когда он её спрашивал, в чём дело, отвечала со всей вселенской мудростью, словно ей вовсе не пять лет от роду:

   - Пап, мне что-то надо с собой решить. Я помолчу, а?

   Игорь не стал настаивать. Могут быть и у маленького человечка большие мысли. Их только иногда надо поворачивать в нужном направлении и всё будет в ажуре.

   А вечером Ленка расстроила его. Версия, до сей поры проходящая, как основная, начала после её слов на глазах разваливаться.

   - Говорила я с воспитателями, - произнесла любимая Игорева жена, когда они сказали детям "Спокойной ночи", растащили их по кроватям и наконец-то остались наедине.

   - Ну и что?

   - А ничего. Они утверждают, что это наша Наташка стала упрямой и своенравной, что именно она плохо влияет на группу, и именно из нашего дома приносятся в детский сад те слова, которые и произносить-то нельзя.

   - Да... Как она смеет?

   - Вот так, - Ленка развела руками, - Я только стояла и обтекала. А меня, как восьмиклассницу, вернувшуюся домой утром, раскатывали под орех, полоскали и сушили. Сегодня у них "Мегера" была.

   "Мегерой" за глаза, конечно, звали одну из воспитательниц группы, куда ходила Наташка, педагога со стажем в несколько десятилетий. Между ней и их семьёй с самого начала выработался вооружённый нейтралитет, готовый превратиться в боевые действия, был бы только повод. И повод, кажется, как раз наклёвывался. Для того чтоб понять суть их взаимоотношений, надо было знать всю историю. Андрюшка, в свою очередь, ходил совсем в другой садик, в котором был на неплохом счету, так как по жизни был парнем весёлым и жизнерадостным, ни драчуном и не плаксой. Наташку же после переезда отдали в тот,

--">