Александр Борискин - Старичок – бодрячок, или хроники попаданца

Старичок – бодрячок, или хроники попаданца

Пролог.

Глеб Петрович Котов — семидесятипятилетний пенсионер — совершал свой ежедневный часовой променад по набережной своего родного городка. Это настолько вошло в его привычку, что отступление от сего правила считалось им подобным святотатству. Как не уговаривала его жена Капитолина Михайловна делать себе поблажки в ненастные дни — муж не обращал внимания на эти уговоры.

Вот и в этот раз утром 10 мая 2019 года не обращая внимание на надвигающиеся тучи с озера, откуда вытекала широкая река, делящая город на две части: «торговую» и «ремесленную», названия которых сложились ещё несколько веков назад, упрямый старик медленно брёл по набережной. В руках он держал полиэтиленовый пакет, в котором лежала буханка чёрного хлеба, литровый пакет с молоком, килограммовая упаковка с сахарным песком и коробка с пакетиками чая «Липтон», приобретённые по наказу жены.

Глеб Петрович опирался на самодельную трость со спрятанным внутри неё заострённым титановым клинком «против лихих людей и бродячих собак», в последние годы всё чаще встречающихся в городе. В этот день идти было тяжело: хромал не на шутку. Невесёлые мысли роились в его голове:

«Два дня назад совершенно неожиданно для себя попал «под замес»: возвращался из поликлиники и случайно оказался среди толпы людей, проводящих несогласованный митинг около муниципалитета против организации свалки рядом с их садовым товариществом, расположенным в сорока километрах от города N между ним и Санкт-Петербургом. Да ладно, если бы туда хотели свозить их собственный мусор, что тоже очень неприятно! А то — мусор из Санкт-Петербурга! Толпа была человек триста, с самодельными плакатами и российскими флагами.

Пока пробирался вдоль домов, набежали «космонавты» из пяти близ припаркованных автобусов с номерами из соседней области и надписью «ОМОН» и начали разгонять толпу, усердно работая «демократизаторами». Чай не своих бьют, а соседей! Не жалко и не стыдно!

На меня набежало аж три здоровяка и, несмотря на мой явно пожилой и болезненный вид, ловко стали проводить «массаж» спины и боков. А один из них всё время старался попасть в грудь. Пока мне помогала трость: я ловко подставлял её под «демократизатор», защищая левую верхнюю часть груди, где находился вшитый под левую ключицу кардиостимулятор. Врачи предупредили, что любое физическое воздействие на него могло привести к трагическим последствиям. Но сильный удар сзади по ногам повалил меня на землю, и я упал, придавив телом свою трость. «Космонавты» тут же переключились на других протестующих. Минут через десять, похватав несколько десятков человек и загрузив их в автозаки, они отбыли с места митинга на своих автобусах.

Меня подняли на ноги две пожилые женщины, отряхнули одежду, и я медленно побрёл домой, благо дом был близко.

Зря сегодня пошёл на прогулку! Надо было ещё денёк отлежаться дома!»

* * *

До дома оставалось пройти метров триста, когда первые капли дождя и сильные порывы ветра вынудили Глеба Петровича надеть прозрачный дождевик из плёнки, засунутый женой в пакет перед уходом мужа на прогулку, и ускорить шаг.

Умные люди в преддверии приближающейся грозы уже давно разбежались по домам, предпочитая наблюдать за разбушевавшейся стихией сквозь стёкла окон. Порывы сильного ветра с озера качали деревья, поднимали столбы пыли на вымощенных плиткой дорожках набережной между клумбами с только недавно взошедшей рассадой цветов, раздували полы дождевика Глеба Петровича. Однако старик продолжал двигаться против ветра, упрямо наклонив вперёд голову и придерживая левой рукой срываемую с головы тёмно-синюю жокейку с надписью «Plus!».

Наконец водопады дождя пролились из чёрных туч, заполонивших небо, засверкали молнии, загремел гром, и Глебу Петровичу пришлось спрятаться под вековым дубом, росшим на берегу реки. Листья на дереве были ещё маленькие и плохо защищали от сильного дождя, но длинный дождевик с поднятым капюшоном не позволял ему вымокнуть до нитки. Только кроссовки с матерчатым верхом и торчащие из-под дождевика концы чёрных полотняных брюк через несколько минут после начала грозы уже можно было выжимать.

Стоять с мокрыми ногами и пережидать разбушевавшуюся стихию, грозящуюся надолго затянуться, Глебу Петровичу было невместно, и он решил перебраться в помещение --">