Сергей Васильевич Панарин - Охота пуще неволи (СИ)

Тихоня не отговаривал, лишь заглянул в глаза Стрижаны и понял: любови их жить суждено, и если и сгинуть скоро Макошь им повелит, то только вместе...

Парень тряхнул тёмной чёлкой, закинул мешки на плечо и повёл Стрижану дальше, через бурелом к реке.

Молодые увидали ракитов куст одновременно, и им помнИлось, что давно их ждал-поджидал священный свидетель, храня торжественное безмолвие. Обойдя посолонь ракиту, Стрижана и Тихоня произнесли друг другу положенные предками обеты, парень снял с девицы бусы и повесил на склонившуюся ветвь.

- Муж ты мне, - гордо проговорила Стрижана, и от её слов разлилось в душе парня неизъяснимое тепло.

- Жена, - шепнул Тихоня.

Они постояли, обнявшись, затем поклонились раките да Быстрой-реке и пошагали дальше, крепко держась за руки.

У двух юных берёз Тихоня снова остановился:

- Ты готова пойти за мной до конца, Стрижанушка? Не раздумала ли?

Молодая жена молча расплела косу и подала суженому червоную ленту.

Супруги сели друг перед другом прямо на листья. Тихоня взял из-за пояса нож, разрезал поперёк левую ладонь, затем передал нож Стрижане. Она, не дрогнув, отворила руду на белой нежной ладошке. В первый миг стало больно, чуть слёзы из глаз не брызнули, но она сдюжила.

Тихоня и Стрижана сомкнули ладони, крепко прижав их пальцами, словно сбирая руки в единый кулак. Молодые смотрели друг другу в глаза. По щеке жены текла одинёшенькая слеза, в карих глазах блистало отражение нарочно выглянувшего из-за туч солнца. Тихоня погладил дланью длинные светлые волосы Стрижаны.

От пореза вверх по руке взбежала волна тепла и мигом единым объяла всё тело. Стрижане почудилось, это смешанная новая супружеская кровь вошла в вены... Как будто поляна, лес, Явий мир куда-то отступили, и не стало ни тревоги, ни усталости. Нечто Тихоня поделился своей силой? Или сам Ярило освятил родившуюся семью?

Стрижана почувствовала, как тонкий ручеёк сочится с ладоней прямиком в рукав, слегка щекотя кожу. Муж заключил жену в объятия.

- Теперь даже Боги не смогут разлучить нас, - сказал Тихоня.

IV.

...Отчего-то Лесной Владыка не спешил достать Могуту, поэтому тот успел пустить аж три стрелы, последняя из которых угодила зверю в глаз. Неслыханной удачи попадание, сулящее жертве верную смерть.

Медведь остановился и медленно завалился на спину, широко раскинув лапы.

С лаем подбежали собаки, но - тут же смолкли. Могута смотрел на поверженного шатуна, затем смахнул долой шапку...

Мёртвый медведь быстро менял облик, мех клочьями опадал на снег, туловище истончалось, лапы становились короче, пальцы на них вытягивались. Мёдоед обретал человеческие черты. Наконец, голова рода признал Тихоню.

На неверных ногах Могута пошёл к берлоге...

Поутру вернувшаяся домой собака привела Глузда и нескольких парней к горнице Лесного Владыки.

Люди услышали вой ещё издали. Выйдя к оврагу, они увидали поражённого тремя стрелами нагого Тихоню, лицо которого облизывал вожак своры, а окрест сидели собаки. Под дубом, на коем висел Смеян, натекла изрядная лужа крови. В берлоге сидел безмолвный голова рода. Возле него лежала Стрижана, из груди её торчал огромный Смеянов нож.

- Могута, - позвал Глузд вождя.

Но ответа не дождался.

Батюшка Лес смилостивился над Могутой и забрал его рассудок.

<p>

 </p>