Lutea - Праздник дружбы в Конохе [СИ]

глаза на по-прежнему мертвенно бледных соклановцев, мявшихся с дурацкой вывеской. Посмотрел на Хитоми — та ответила кроткой улыбкой, застенчиво затенив лунные глаза длинными пушистыми ресницами. Изуна снова перестал дышать. Он уставился на личико химе так, как раньше глядел только на околосмертельные раны Тобирамы — с искренним, незамутнённым восторгом, наслаждением эстета.

Всю прелесть момента разрушил не на шутку встревоженный Хаширама, который увидал залитое кровью лицо друга.

— Мадара, ты как?! Что с тобой?! Дай залечу! — он, распихав всех вокруг, подпрыгнул к Учихе и протянул руки к его лицу. Естественно, Мадара рефлекторно увернулся. Но, Ками, когда Хаширама останавливался в своём искреннем, исходящем из глубин его огромного доброго сердца желании причинить добро? Будто его волновало то, что жертва акта его благодетели против!

Наконец, этот вечер принёс радость и Тобираме.

Не обращая внимания на суету старших, Изуна шагнул к главе клана Хьюга и склонился перед ним.

— Хидеки-доно, для меня станет честью ваше согласие на наш с вашей сестрой союз. Что бы вы ни знали, ни слышали обо мне, я клянусь, что сумею сделать Хитоми-химе счастливой.

— Только он и сможет, — очень тихо, как ветер шелестит в кронах, добавила Хитоми, не поднимая ресниц. Изуна едва не расплылся в улыбке, но вовремя взял лицо под контроль, всё так же склоняя голову перед главой союзного клана.

Редкое зрелище. Памятное.

Шутливая потасовка Мадары и Хаширамы как-то сама собой улеглась. Мадара — уже без следа травмы — взирал на брата с гордостью и затаённым счастьем. Хаширама светился.

— Кажется, ваш брат не оставил мне выбора, — скозь клановую холодность в Хьюге проступила благосклонность. — И Хитоме — тоже.

— Это «да»? — трепетно спросила Хитоми.

Хидеки успел лишь приоткрыть рот для ответа, как на него вихрем налетел Хаширама, принявшийся агрессивно сглаживать конфликт, которого по сути и не было. У Изуны откровенно дёрнулось веко. Хитоми-химе в недовольстве скривила губки. Мадара мрачно торжествовал, что не только его настигла миротворческая длань Хаширамы.

Протяжно вздохнув, Тобирама опустил ладонь на плечо брата и, с силой сжав, потянул назад.

— Пошли, — буркнул он, утягивая Хашираму подальше. — Оставь их в покое.

— Но, Тобирама!.. — возмутился тот, эмоционально размахивая руками, но не пытаясь всерьёз вырваться. Иначе бы это ему, к сожалению, непременно удалось. — Такое событие! Мы должны отметить его!

— Наотмечались уже, хватит, — Тобирама резко остановился, дёрнул брата, ставя рядом с собой, и указал на фонарики, заполонившие всё вокруг. — Ты где деньги на это непотребство взял?!

Хаширама что-то залепетал в своё оправдание, когда раздался окрик Изуны:

— Хей, Тобирама!

Тобирама развернулся, стараясь сохранять невозмутимость: обычно столь весёлые интонации в голосе Учихи для него ничем хорошим не заканчивались.

Но Изуна ничего не сказал. Просто кивнул, улыбаясь. Он понял, что Тобирама играл значительную роль в произошедшем сегодня, и благодарил одними глазами.

Тобирама вполне обоснованно считал, что знает по меньшей мере девяносто процентов того, что вообще можно знать о клане красноглазых демонов. В оставшиеся десять процентов, оказалось, умещались способность шутить, любить, испытывать благодарность, наслаждаться буднями, сладостями и миром… и это явно был не весь список. Но жить бок о бок с Учихами Тобираме предстояло догло, так что узнавание полного переченя являлось теперь лишь вопросом времени.

--">