Санди Зырянова - Вересковый эль надежды (СИ)

Ангусу странными, расфокусированными глазами с необычно расширенными зрачками.

  Вот тогда-то по спине Ангуса и пробежал холодок страха. Сражаться можно с врагом, который подобен тебе или которого ты понимаешь. Но как понять человека, который ведет себя не как человек? Который бросается на тебя, словно не понимая, что может быть убит, не обращая внимания на раны? Прет к твоему горлу, не замечая, что в его собственном горле уже торчит твой дирк?

  Озверевшие пикты, если им случалось убить врага, первым делом взрезывали грудь, чтобы достать оттуда еще трепещущее, может быть, сердце, затем - живот, чтобы вырвать из него печень, а потом отрубали голову. Головы отрубали и скотты, только ни одному скотту не пришло бы в голову поедать сырые внутренности мертвецов; вот отхлебнуть крови в знак примирения с духом убитого - другое дело. Но пикты верили, что таким образом они лишают врага возможности отомстить в следующей жизни, а заодно присваивают его доблести в этой...

  В том сражении Ангус потерял брата. Именно потерял - Кеннета не нашлось среди обезглавленных тел.

  Этим и объяснялась его непроходящая скорбь.

  Гибель в бою - почетна для героя, но не дело герою непогребенным валяться под небом.

  Поговаривали, что пикты забирают раненых врагов, чтобы держать их в своих пещерах, как бурдюки с кровью. Но Ангус в это не верил. Пикты не пили кровь - это делали скотты, и не в мирное время для того, чтобы насытиться, а лишь на поле боя. Впрочем, мирного времени в Далриаде уже давно не бывало.

  Поговаривали, что пикты пожирают трупы павших. Но Ангус и в это не верил. Мертвецов они ведь оставляли - обезглавленными, выпотрошенными, но оставляли, а забирали только раненых. Впрочем, из-за непрерывных войн и без того неплодородные земли Далриады давали все меньше пропитания, - кто знает, не придется ли и пиктам, и скоттам охотиться друг на друга, как на кроликов?

  Поговаривали, что пикты лечат раненых врагов, но отнимают у них волю и обращают в рабство...

  Ни одного раба в пещерных поселениях пиктов пока не нашлось. И все-таки Ангус верил в это - потому что всегда слышал Кеннета: слышал, как он жил, слышал, как он страдал от ран, как рвался в сражение, охваченный боевым безумием, - и уж наверняка услышал бы, как Кеннет умер, если бы он умер. Сейчас Ангус его не слышал. Значит... правда?

  Под копытами что-то блеснуло. Ангус придержал коня и соскочил, щурясь.

  Меч!

  Одного взгляда хватило, чтобы оценить везение. Чудо-клинки, чуть зеленоватые и мерцающие, невыносимо холодные, легко разрубающие даже закаленные железные мечи, - пикты тряслись над ними куда больше, чем над собственными детьми, и ни одного доселе не попадало в руки скотта. А вот поди ж ты - валялся забытым между костями владельца. Бывшего владельца...

  Ангус обернулся к воинам из свиты, почтительно шествовавшим в отдалении, чтобы не тревожить вождя дружескими перебранками и шутками. Среди них был и самый младший из братьев МакАлпинов - Кет-хромоножка, четырнадцатилетний хромой и горбатенький оруженосец Ангуса.

  - Эй, Кет! Возьми этот меч, вычисти его хорошенько, и пусть он служит мне, - окликнул брата Ангус.

  Кет поспешно подъехал к нему, почтительно склонив голову.

  Несмотря на увечье, мальчишка был отменно храбр и вынослив, и Ангус выделял его среди своих драбантов, хотя и не показывал этого.

  Меч. Меч, какого не то, что пикты, все еще одетые не в ткани, а в шкуры, - даже дети Дану с Изумрудного острова, лучшие оружейники этого века, не умели бы выковать.

  В памяти всплыло безумное, вдохновенное лицо пикта, убитого тремя смертельными ударами - в горло, в грудь и в висок - но даже мертвым сумевшего добраться до горла Ангуса и ранить его...

  Чары, про себя решил Ангус. Только они. Вот только как пикты сумели заставить служить себе друидов, испокон веков не участвовавших ни в каких боях? Или это были не друиды? Тогда кто?

  Внезапно взгляд уловил сбоку какое-то

--">