Сергей Викторович Осипов - Ночная охотница

Сергей Осипов Ночная охотница

…и тогда я расскажу вам про Лионею. Про страну, которую на карте можно закрыть ногтем и которая в реальности похожа на небольшой музей под открытым небом; музей в выходной день, когда там нет разинувших рты посетителей, а есть только редкие тени служителей. Я расскажу вам про Лионею, ее дворцы, ее улицы, ее неяркое солнце, ее тишину, которая сродни тишине в библиотечном зале. И про пустую башню отеля «Оверлук», которая торчит посреди Лионеи как навсегда потухший маяк. Да, я обязательно расскажу вам про Лионею. Только позже, ладно?

Сначала я расскажу, как правильно убить лешего. И не говорите, что вам это в жизни не пригодится. Никогда не знаешь наверняка, что пригодится, а что нет.

Значит, так. Мы отъехали километров сто пятьдесят от города, причем последнюю треть пути проделали уже не по асфальту, а по петляющей меж сосен колее; в конце концов мы заехали в такое место, где не было видно опор линий электропередачи и где мобильник стал нем как рыба. Наверное, такие места и называются глушью.

Так вот, о методе. Надо оставить машину и дальше идти пешком, пока надежная смесь пота и усталости не свяжет вас по рукам и ногам лучше любого цемента. И вот вы стоите на открытом месте, на поляне или на опушке леса. Просто стоите, ничего не делаете, пытаетесь отдышаться. Слушаете звуки леса, которых вы не понимаете, а потому слегка побаиваетесь. Стоять придется недолго, минут пятнадцать от силы. Лично я простояла двенадцать минут.

И я не услышала, как появился он.

– Курить не будет?

Я вздрогнула – по-настоящему, не притворно – и повернулась, уже заранее зная, что увижу низкорослого широкоплечего мужчину в грязных сапогах, ватнике и защитного цвета штанах. И в шерстяной шапочке неопределенного цвета.

– Нет, не курю, – сказала я.

Мужчина скорчил недовольную гримасу и почесался. Потом повертел головой по сторонам и пошмыгал крупным носом. Я поправила лямки рюкзака и сделала два мелких шажка в сторону.

– Ту…рист? – хрипло произнес он.

Я кивнула. Он тоже кивнул, и словно по инерции его голова покачивалась еще несколько секунд, а сам он стоял неподвижно, чуть ссутулившись и скрестив руки на груди, засунув кисти под мышки ватника. Потому что кисти бы его однозначно выдали.

Самым трудным было повернуться к нему спиной. Я сказала:

– Ну, я пошла…

– Да, – сказал он, глядя куда-то в землю. Я повернулась к нему спиной и пошла, считая про себя шаги: раз, два, три…

Четыре…

На счет пять он не выдержал и прыгнул. Я не услышала звука прыжка, я почувствовала движение воздуха. И запах, о да, запах.

Леший опустил голову и недовольно посмотрел на нож, пробивший ватник и воткнувшийся ему в грудь. Мы стояли едва ли не прижавшись друг к другу, а нож был тем атрибутом, что делал наш контакт весьма откровенным и довольно кровавым.

Ах да, небольшое замечание. Если вас это может утешить, то знайте: леший, как правило, собирается убить вас не ради еды. Его больше интересует содержимое вашего рюкзака или сумки. Лешие обитают в таких местах, где супермаркетов днем с огнем не найдешь, поэтому леших интересует буквально всё. Всё, что они могут найти в вещах покойника. Покойник, на минуточку, это вы. Почему вы покойник? Потому что плохо меня слушаете. Нож, пробивший ватник и воткнувшийся ему в грудь? Не смешите меня.

Дело в том, что кожа – а точнее шкура – у леших довольно толстая, так что пробить ее и достать ножом до внутренних органов, даже если леший сам прыгает на этот нож и даже если держишь этот нож обеими руками, – задача не из простых. Короче говоря, у меня не получилось. Опять.

Леший махнул когтистой лапой, и мы разлетелись в разные стороны: я, он, нож. Наш интимно-кровавый контакт был разорван, и теперь все становилось совсем простым.

Леший принюхался к собственному изменившемуся запаху, поморщился по поводу раны на груди и лениво побрел в мою сторону. Он больше не прятал свои лапы, и они болтались вдолъ его тела; когти почти скребли землю. Теперь, когда лесной хозяин окончательно принял решение, он действовал очень уверенно, потому что знал – мне от него не убежать.

Я и не собиралась. Я снова считала до пяти, но это уже был совсем иной отсчет.

Раз – это разошлась «молния» на куртке.

Два – это рука легла на рукоять.

Три – это ствол направляется на лешего.

Четыре – палец давит на спуск.

Пять – первая пуля рвет лешего.

Где-то на временной отметке «четыре с --">