Наталия Георгиевна Осояну - Звёздный огонь

предлогами выслали из столицы на самые отдаленные рубежи Империи, а одного даже назначили наместником императора в какой-то провинции. «Беднягу послали туда, где с ним запросто может приключиться несчастный случай, а целителя рядом не окажется», – туманно заметила одна из придворных дам, не обратив внимания на Фаби, стоявшую совсем близко.

Речь шла именно о том, кто сейчас был в двух шагах от нее, – об Эйделе Аквиле.

А сам скандал каким-то образом касался принцессы…

– Господа!

Ризель повернулась к собравшимся, и широкие рукава ее белого платья взметнулись, точно крылья.

– Рада приветствовать всех, – провозгласила Белая Цапля. Она смотрела на магусов, чуть склонив голову набок, и Фаби по ей одной известным приметам поняла: речь будет очень короткой. – Как тех, кто бывает во дворце чаще, чем у себя дома, так и тех, кто почтил нас своим присутствием впервые за много лет!

– Я так и думал, что своим визитом доставлю необыкновенную радость, – вполголоса проговорил Рейнен, и в тишине его услышали все.

Алхимик по-отечески улыбнулся принцессе: никто из придворных не мог перебить ее высочество безнаказанно, но Бдительный, в силу своего особого положения, имел право и на большее.

– Сегодня необычный день, – продолжила Ризель. – Сегодня наконец-то пришла весна… но дело не в этом. – Неожиданно принцесса побледнела, ее голос слегка изменился. – Вас ожидает сюрприз, и мне не хочется больше его откладывать.

Она трижды хлопнула в ладоши; невидимые слуги распахнули настежь дверь в соседнюю комнату – там было темно, однако Фаби, как и остальные, хорошо знала, что это за комната и почему она заперта вот уже много лет.

Это был кабинет капитана-императора.

– Добрый вечер, господа.

На поверхности серебряной маски заиграли отблески огней.

Фаби рухнула на пол вместе со всеми магусами, а поднявшись с колен по милостивому дозволению Аматейна, не посмела на него взглянуть, лишь краем глаза ухватила какие-то мелочи – тяжелую трость, затянутые в перчатки кисти рук с длинными, как у Ризель, пальцами, круглый амулет на серебряной цепочке. Когда капитан-император сам на нее посмотрел, девушка чуть не потеряла сознание и едва расслышала, как Ризель прощается с лордами: «Не буду мешать, господа! Обсуждайте дела, а я займусь тем, чего давно уже хотела, – отдохну».

Кажется, Аматейн даже рассмеялся в ответ на эту незатейливую шутку.

…Спящие-во-тьме ждут, и нет предела их терпению.

Скоро, очень скоро ожиданию придет конец.

4. То, чего желаешь

…Через час, через неделю и через полгода после встречи с ее высочеством он вспоминал одно и то же – волосы. Белые, точно снег; нет, еще белее; нет-нет, подобной белизны просто не может быть в природе. Он постепенно забыл черты ее лица и цвет глаз – голубые? серые? какая разница… – но волосы запомнил, и они ему снились, они его терзали, душили, убивали. Он был рыбой, а принцесса Ризель – рыбаком. Ни во сне, ни наяву ему не выпутаться из сетей, что она сплела из слов и своих белых волос, пусть даже его собственные волосы такого же цвета…

Кто бы из людей или магусов ни сказал, что, увидев один город Окраины, считай, видел их все, – он ошибался. Да, Кеттека, Ямаока, Марейн и даже Лейстес походили друг на друга пестротой лиц, одежд, товаров и разноголосым хаосом рыночных площадей, где южанин и северянин понимали друг друга с полуслова; но все-таки имелась в этом ожерелье островов, разделявшем владения магусов и принадлежавшие меррам южные моря, редкостная по красоте жемчужина – Каама.

Каменная чаша, наполненная водой, что прозрачнее хрусталя, – такой она была. Больше трех веков назад какой-то оставшийся безымянным рыбак облюбовал это местечко и построил для своей семьи хижину на плоту; вскоре пришли и другие поселенцы, которых не пугали мрачные утесы, поросшие хилыми и кривыми соснами. Огромная бухта, вход в которую стерегли высоченные скалы, давала надежное укрытие даже от самых страшных штормов, нередких в этих краях, а громадные каменные глыбы, тут и там возвышавшиеся над поверхностью воды, оказались достаточно устойчивыми, чтобы новые дома возвели уже на них. Там, где не хватало места, люди мастерили плоты и мосты. Каама росла очень медленно, отвоевывая у океана пядь за пядью, и никто не заметил, когда она вдруг превратилась в самый большой порт Окраины. Посреди рукотворных островов и каналов, ходить по которым --">