Артур Иванович Прядильщик - Этот охотник из Лисьих Лапок

осторожно карабкаясь по веткам достаточно высокой сосны. И добрался до уровня, с которого уже был виден горизонт…

– М-да…

Тонкая темно-серая ниточка дыма (пока еще короткая – ее можно было закрыть ногтем большого пальца вытянутой вперед руки… если б я отважился отцепиться ради такой глупости от ствола дерева), поднималась где-то на северо-западе, километрах в десяти. Как раз там, где была расположена деревня со смешным названием Лисьи Лапки. Моя родная деревня, в которой я прожил десять лет, а Лю Гиафо – пятнадцать.

* * *

Все мы чего-то боимся. Чаще всего личные страхи проходят по ведомству самой-самой конфиденциальной информации, не разглашаемой даже друзьям и родным.

Как уже догадались самые опытные и пытливые, я собираюсь поделиться своим самым-самым страшным страхом. И плевать, если неинтересно. Можете считать актом психологической разрядки.

Я боюсь (среди прочего, разумеется), что являюсь персонажем какой-нибудь гребанной книги или фильма. Или манги. Или аниме. Или ранобе… да простят меня предки за упоминание этой непотребщины!

Еще сильнее боюсь, что не являюсь главным героем (если мой предыдущий страх – реальность), а каким-нибудь проходным персонажем второго плана, а то и вовсе НПС. Эти вообще долго не живут.

Но самый-самый мой главный страх – что я таки сам главный герой! Я не хочу превозмоганий и прочей героической хрени. Меня даже не прельщает обязательный гарем и наличие приключений. Не хочу! Пожалуйста!

Поймите меня правильно, я допускаю, что жизнь любого человека может быть канонизирована, описана, переложена в набор картинок-комиксов, а затем экранизирована и оснащена многочисленным шлейфом фанфиков, додзинси и прочей непотребщины хентайной национальности.

Но.

Есть огромная разница между ЗНАНИЕМ о примерном будущем, зафиксированном в том самом каноне, и между проживанием жизни без знания о вышеупомянутом «счастье». Это в чем-то похоже на знание о своем будущем со слов какой-нибудь крутой предсказательницы. И вот что ты не делай – а оно все равно идет к тому, что тебе напророчили!

К моему великому облегчению, пока я не находил подтверждений тому, что этот мир – отражения чего-либо написанного, нарисованного, анимированного или экранизированного. Но расслабляться нельзя – читал я как-то в своей прошлой жизни про ребят, которые узнавали о своих проблемах где-то в середине повествования, а не по-читерски в самом начале. И что-то совсем мне не понравились их мытарства!

Хм… а знаете? Вот рассказал о своих страхах, и какая-то даже легкость образовалась! Неужто работает?!

* * *

К окраине деревни вышел через два часа. Солнце как раз склонялось к тому уровню над горизонтом, который свидетельствует о скором окончании рабочего дня – в этот момент сотрудники офисов начинают украдкой собираться, временно забивая на работу. Жаль, тут офисов нет. И не будет еще лет, наверно, триста-четыреста – до развития промышленности и общества потребления здесь еще далеко-о-о.

Я торопился, конечно, но и об осторожности старался не забывать – если сейчас запнусь о корень дерева и переломаю себе ноги, никому от этого лучше не станет. По сторонам, опять-таки, в наших лесах желательно посматривать – это вам не Подмосковье – тут, знаете ли, хищники есть. Попадаются даже отдельные экземпляры, охочие до свежего человеческого мясца. В окрестностях деревни охотников (да и других деревень – тоже) их, само собой, совсем уж мало, но это ж дикое зверье – столбов не видит, читать не умеет, шастает туда-сюда.

Вышел к деревне и остановился, ощутив, как внутри все оборвалось и опустилось, а юношеский организм чуть не устроил по данному случаю истерику со слезами и соплями.

От деревни осталось немногое.

Тридцатиметровая воронка где-то примерно на месте «ресторана» господина Цай Хома. Мужик, кстати, очень гордится (точнее, гордился… судя по тому, что я вижу) своим именем – второй слог-иероглиф как бы намекал на принадлежность к правящему клану Ма. Намекал куда определённей, чем банальное место жительства, как у прочих селян.

Взрыв был мощный – в радиусе ста метров от воронки не осталось ничего. Деревянные избы были сметены, как мусор – гигантским веником. Здесь, у окраинных огородов и землянок-бытовок-амбаров, теперь кучами валялись деревянные обломки, обрывки ткани, лоскуты бумаги от внутренних перегородок… И тела людей.

Переломанные или, --">