Сергей Крускоп , Ирина Крускоп - Ночь дракона

Сергей Крускоп Ночь дракона

…Что касается виверн, драконов и прочих подобных существ, то наивные представления о них, бытующие среди невежественных селян, простительны и могут вызвать лишь снисходительную улыбку; заблуждения же людей образованных и даже иных ученых мужей заслуживают всяческого порицания.

М.К. Достой, «Введение в общую драконологию»

ВМЕСТО ПРОЛОГА

Крошечные белые звездочки кружились в холодном воздухе, оседая меховым ковром небывалой белизны на холмистую местность, на чей-то покосившийся забор, на придорожные кусты, пригибающиеся к земле под этой драгоценной ношей, на малолетние елочки, которые в снеговом уборе напоминали удивительных многоухих зайцев. Снег ложился и на плотно утоптанную дорогу, погребая все предыдущие слои, спрессованные ногами людей, гномов, троллей, лошадей и полозьями саней. Еще недавно, месяц назад, здесь наверняка плескалась в колеях холодная глиняная жижа, со смачным хлюпаньем вылетавшая из-под копыт очередного ездового или тяглового существа. Теперь же глина смерзлась и заснеженная дорога имела вид необычайно, непривычно чистый и опрятный, словно каждый, кто ступал на нее, старательно вытирал перед этим сапоги или копыта. К утру снегопад придаст тракту еще более респектабельный вид, но, к сожалению, дорога станет менее проезжей.

Снежинки, начав свой полет где-то в невероятной вышине темнеющего неба (там, где в такую погоду не решились бы летать даже драконы), кувыркаясь, спускались к земле, не оставляя своим вниманием и двух всадников, неторопливо ехавших вечерним трактом. Ледяные звездочки скапливались на их меховых шапках, образуя миниатюрные сугробики, а те, что падали на теплые бока коней, тут же становились невидимыми облачками пара. Куда более заметный пар вылетал из конских ноздрей, заставляя попавшиеся на пути снежинки метаться в безумном танце и разлетаться прочь.

Одним из всадников был я.

Пару слов о себе. Имя мое – Сивер. Родом я из простой, хотя и небедной селянской семьи, никаких благородных кровей во мне пока что обнаружить не удалось. Стараниями отца – человека, мыслящего по-своему прогрессивно, выучился когда-то читать и писать. После чего я был сдан со всеми потрохами в услужение к удалившемуся на покой столичному магу, где и получил в высшей степени бессистемное образование. Ну, то есть читал первые подвернувшиеся под руку книги, когда хозяин не видел. А затем волею судеб (а на самом деле – повинуясь собственному желанию мир посмотреть и себя показать) стал наемником. Слава богам, сколько бы их ни было, на мой век не пришлось никаких сколько-нибудь серьезных войн, чему я отчасти обязан более или менее полным комплектом рук, ног и прочих частей тела. А с некоторого момента у меня вообще появилась возможность встревать только в те предприятия, в какие мне самому хотелось бы, – но это отдельная история.

Существо, на спине которого я сидел, звалось Аконитом. Аконит, что бы там ни говорили злые языки, являл собою самого настоящего коня. Формально его масть называется караковой. Но обычно лошадь такой масти выглядит слегка «проржавевшей» под мышками и в паху. При взгляде же на Аконита можно было предположить, что среди его предков были не только лошади, но и ротвейлеры. Это подтверждается и тем, что конь мой агрессивен, кусач и нетерпим к чужакам, кем бы они ни были. Оные свойства его характера иногда полезны, а иногда – нет, но что меня несомненно радует, так это спокойное отношение Аконита к сменам моих ипостасей. Ах, да, забыл сказать: я – волкодлак. Не следует путать с вервольфом: у того превращение в зверя – следствие болезни, а для меня это одно из нормальных состояний, к тому же контролируемое, а не зависящее от фаз луны. Ну и, наконец, я всегда был убежден, что зверушка, в которую я обращаюсь, гораздо приятнее внешне, чем звериная ипостась вервольфа.

– Вечереет, Сивер, – констатировал очевидное женский голос, прозвучавший у меня за спиной, – надо бы найти ночлег. Это, конечно, очень романтично – переночевать в лесу у костра, вдали от суеты трактов и толкотни города, но я предпочитаю делать это только в теплое время года.

– Найдем, – отозвался я, – в мире полно добрых людей, хотя некоторым из них помогает проявлять доброту лишь взведенный арбалет.

Мимо просвистело что-то.

– Ты снежком кинула или пульсаром? – поинтересовался я у своей спутницы.

– Это --">