Анна Мичи - Отдаться ректору или умереть

предупреждаю, это будет трудно, болезненно, опасно и, наконец, вполне вероятно, что совершенно бесполезно. Для того чтобы мы приступили, мне требуется ваше добровольное согласие.

Болезненно, опасно и при этом бесполезно? Отличное сочетание, надо брать! Особенно если учитывать, что альтернатива явно хуже. Судя по обрывкам подслушанного разговора, ничего хорошего пришелицу из другого мира здесь не ждет.

– Я согласна, – твердо ответила я.

– Тогда вам следует пойти со мной.

– Пойти?

Наверное, не следовало переспрашивать. Впервые за все это время я увидела, как его губы изобразили нечто похожее на улыбку.

– Я могу понять ваше желание как можно дольше оставаться в моей постели, но важные ритуалы в ней точно не проводятся.

То, как он это сказал, было невероятно вызывающе. Мои щеки вспыхнули, и на смену благодарности быстро пришло другое чувство, куда менее симпатичное. Адское смущение.

– Куда нужно идти? – Я рывком избавилась от одеял и села на кровати, готовая незамедлительно ее покинуть.

И только после обнаружила, что совершенно обнажена.

– Ой! – Мой смущенный возглас разнесся по всей комнате.

Кровь кинулась в лицо, и я запылала не хуже камина. Поспешно подтянула край ткани обратно к груди и с трудом подавила желание с головой нырнуть в душную тесноту постели.

Какой позор! Он всё увидел!

Хотя стоп, Вика, – он уже всё видел!

Это ведь он притащил меня сюда с кладбища – или куда там меня призвали местные двоечники.

И ещё хорошо, если помыл перед тем, как запихнуть в кровать, потому что мысль о червячках, букашках и личинках, которые могли плотно на мне поселиться, вызывала ужас.

Впрочем, мысль о том, как магистр собственной персоной меня моет, вызывала ужас не меньший.

Пожалуй, обойдусь без выяснения всех этих подробностей. Наверное, я просто не успела запачкаться. Да, именно так. И никаких воспоминаний о свежеразрытой земле под моей спиной, никаких, я сказала!

– Леди?

Подчёркнуто невозмутимое обращение утихомирило карусель в моей голове. Я подняла глаза и обнаружила, что магистр протягивает мне пушистый чёрный халат. Не похоже было, что моя нагота хоть как-то его затронула. Магистр оставался бесстрастен и холоден, как каменный истукан с острова Пасха. Ещё и любезно отвернулся, убедившись, что я взяла предложенное.

Пока я вылезала из кровати, накидывала и подвязывала халат – он оказался огромным, аж до пяток, – что-то недовольное глубоко внутри бурчало: «А ты чего хотела? Он же не подросток, впервые увидевший обнаженную девушку, а взрослый мужчина!» Да-да. И очень уверенный в себе. Явно облеченный властью. Вряд ли кровать, в которую гостеприимно поместили мое бесчувственное тело, часто пустовала…

Стоп! Почему я вообще об этом думаю? Какое мне дело до его личной жизни…

– Идемте, – нетерпеливо подогнал меня магистр. – У нас мало времени.

Мы – он быстрым упругим шагом, я торопливо и вприпрыжку, чтобы успеть за ним, – пересекли просторную гостиную, где тоже пылал камин, преодолели небольшой коридор и остановились перед свисающей до пола черной портьерой.

За портьерой оказалась дверь, а на двери, отвечая жесту магистра, засияли огненные знаки. Магия…

Внутри царила кромешная тьма. Но через мгновение зрение то ли перестроилось, то ли что-то произошло: я увидела мерцающие светлячки на длинных тонких лучинах и выписанные золотым линии на полу.

Магистр прошёл вглубь. Дверь за моей спиной захлопнулась сама по себе, заставив меня вздрогнуть. Невольно по обнажённой под халатом коже побежали ледяные мурашки.

– Снимайте халат и становитесь в середину. Вот сюда.

– З-зачем? – пискнула я беспомощно.

Опять раздеваться?! Я только-только успела сжиться с этим халатом, можно сказать, он стал моей второй кожей – нет-нет-нет, не могу.

Я мяла пальцами теплый мохнатый ворот и никак не решалась выполнить недвусмысленный приказ.

Магистр обернулся. Красноречиво вздернул бровь. Пробуравил взглядом мое несчастное лицо… и, кажется, немного смягчился. По крайней мере, следующая его фраза прозвучала как объяснение:

– Я не могу отправить вас назад в своем халате. Нет, мне не жалко, но вы должны уходить в том же виде, в котором пришли. А пришли вы, смею напомнить, в своём первозданном облике.

Душная волна залила лицо. Он так выделил насмешливой интонацией последние слова, что мне ярко представилось, как он рассматривает мой «первозданный облик» --">