Светлана Александровна Борисова - Инкуб

Светлана Борисова ИНКУБ — 1

Вещь чудесная и почти непонятная — это инкубы, которых во Франции и Италии называют фоллетами, а в Испании — дуэндес. Они не повинуются заклинателям, не страшатся заклинаний и при приближении священных предметов не выказывают ни малейшего испуга в противоположность демонам, мучающим бесноватых. Потому что как ни упорны эти злые духи, как ни упрямы в своем нежелании повиноваться велениям заклинателя, приказывающего оставить тело одержимого — достаточно произнести Пресвятое Имя Иисуса или Девы Марии, или несколько стихов Священного Писания, или возложить реликвии, главным образом, частицу древа Святого Креста, или приблизить священные изображения. И тотчас можно услышать, как они зарычат устами бесноватого, и увидеть скрежет его зубов, волнение, дрожь, — словом, все признаки страха. Но на фоллетов ничто подобное не имеет никакого влияния: если они и прекращают свои преследования, то только после долгого времени и когда сами того захотят.^[1]

Людовико Мария Синистрари «О демониалитете и бестиалитете инкубов и суккубов» из главы VI. Духи «фоллеты», не боящиеся заклинаний.

Закрыты двери. От ворот

В грехах потеряны ключи.

Не остановишь ледоход

Теплом от пламени свечи.^[2]

Предисловие с небольшой байкой о привидениях, не имеющих прямого отношения к основному сюжету

Стоило стрелкам на циферблате слиться в полночном экстазе, и несколько окон давно заброшенного особняка осветились ровным голубоватым светом. Это насторожило щуплого старичка, который нашёл себе приют в полуразвалившемся домике, изначально предназначенном для садовника. Свет в окнах всё горел, и ему вдруг стало не по себе — причём настолько, что он, поддавшись панике, выскочил наружу, и с давно забытой прытью бросился бежать. Но вскоре любопытство пересилило страх и старичок, вернувшись, притаился в густой тени разросшегося куста самшита — с этой позиции всего удобней было наблюдать за тем, что происходит в господском доме.

Как водится, за обезлюдевшей усадьбой, расположенной на окраине городка, закрепилась дурная слава, но бродяжка уже столько лет прожил здесь, что считал все россказни о ней досужей выдумкой. Тем не менее он не решался жить в господском доме, хотя в его пристанище уже основательно протекала крыша, грозя однажды рухнуть.

Да и любой струхнул бы на его месте. Одичавший дом жил собственной жизнью и был полон таинственных шорохов и звуков, особенно по ночам. В нём постоянно что-то поскрипывало и постукивало, а стоило дать волю воображению и вскоре казалось, что поблизости кто-то бродит, по-стариковски шаркая ногами. От невнятного бормотания невидимки пробегал мороз по коже, и вставали волосы дыбом. Но это были ещё цветочки. Когда наступала пора ненастья, и задувал порывистый холодный ветер, пронизывающий чуть ли не до костей, тогда по огромному дому разносились протяжные жалобные стоны и вскрики, полные нечеловеческой муки.

И хотя расстояние приглушало ужасные звуки, старичок не мог уснуть. Он растапливал небольшой камелёк и до рассвета жался к его вихрастому беззаботному пламени. Да и как тут уснёшь, когда на ум поневоле приходят байки о не упокоенных душах, что бродят по обветшалому особняку. И не важно, что большинство страшилок бродяжка придумывал сам, желая отпугнуть незваных посетителей. Из-за слухов о золоте, якобы припрятанном последним хозяином усадьбы, его то и дело беспокоили окрестные дети, и не только они. Время от времени заглядывали и взрослые охотники до чужого добра.

Но чем дольше старичок вглядывался в оконные провалы, вновь темнеющие первозданной тьмой, тем больше его одолевало беспокойство. Вокруг притихшего особняка витала какая-то гнетущая атмосфера, вызывающая подспудный ужас, а самое главное, не было слышно шума, сопутствующего нашествию искателей сокровищ. Ну а когда в одном из окон появился сначала колеблющийся свет свечи, а затем зловещий силуэт горбуна с непропорционально большой головой, бродяжка не выдержал и дал дёру.

Вот поэтому никто не видел, как к особняку стремглав промчалось другое странное создание — тощее и высокое, в широкополой шляпе и бесформенном соломенном плаще. Всем своим видом оно напоминало неряшливо сделанное чучело, которое вдруг ожило и решило покинуть свой пост на поле — к великому --">