Аноним Олакс - Феодал (СИ)

клубы смога. Сама эта процедура весьма для казны обременительна и вредна для общественного настроения, поскольку население убывает, к счастью, в самой тупой своей части, не способной усвоить простейшей связи между еженедельной ночной тьмой и необходимостью проверить санитарное состояние подвалов и погребов. Да и драконье время дорого, хорошо, что им эти забавы повышают лояльность и оптимизм. Заряда позитива как раз хватает всего на неделю, и с этим пора что-то делать.

Только не вздумайте мне сказать, что у нас всё в целом весьма культурно, ведь в соседних землях большинство вшивого, замызганного населения жмётся к простым очагам в убогих лачугах и трясётся в ознобе, подвывая от голода. В то же время люди и нелюди наши, смеясь, распевают звонкие песни, деловито гремят инструментами, упражняются с оружием, пером или постигают мир в лабораториях башен. А уже за Стырь-рекой никто не уверен в следующей минуте жизни, да и в том, что она будет вообще. Не следует сравнивать себя с неудачниками, как зазорно всякому достойному человеку иметь одномоментно в уме своём развязанных, размалёванных псевдоэльфов и ветеранов горных походов. Я знаю, что вы считаете это положение заслугой моего ума и трудолюбия. Увы, я почти не причастен к бедам и дикости соседей - главная вина на их собственной глупости и лени. Истинная причина секретности сего труда и самого его написания в мудрости, коей вы настоятельно просите поделиться. Дело в том, что её тупо нет и не было никогда. Если честно, я до сих пор с трудом представляю, что это вообще такое. Просто однажды случилось настоящее чудо. Именно чудо, а не привычная вам магия изменений, подмен и перестановок смыслов сущего. Да-да, чудеса случаются даже с теми, кому верить в них по титулу невместно. Но ведь титул у меня был не всегда, в юности я мог верить во что угодно - мне нравилось так думать. Вот с того времени я и начну свой рассказ.

***

Родителей я помню смутно, поскольку нечасто их видел. Отец и сейчас вызывает сильные, сложные чувства заразительным смехом, бесшабашной, озорной весёлостью глаз, глубоким, порой даже проникновенным голосом. В то же время он запомнился в виде крепкой смеси запахов лошадиного пота, дичины и табака, а так же неохватной поясницы и очень твёрдой спины, поскольку в самом начале большая часть моей с ним близости проходила на коне, позади него, когда я изо всех сил старался не свалиться на скаку. Я отчего-то был уверен, что родитель вряд ли заметит пропажу. Путь же наш проходил лесной дорогой, впрочем, и на торном тракте грохнуться с коня, летящего галопом, мне казалось малоприятственным. И забери всё ядовитая плесень, я очень долго просто не знал дороги и наверняка бы заблудился! Что я мог разглядеть, больше всего пытаясь не раскатать в блин об его твердокаменную спину свой многострадальный нос?

Мама постоянно гостила у своего отца, моего дедушки, и мы виделись, когда отец возил меня им показывать. Я вспоминаю её образ не без трепета, настолько неприступна она была. Высокая, стройная, мама снисходительно взирала огромными, светящимися льдом глазами на строгом, бледном, будто прозрачном лице, когда я на тряских, подламывающихся от страха лапках приближался к её трону для лобзания длани. Сейчас я лишь слегка удивляюсь своей робости, но тогда, вот не вру, счёл бы вполне для себя естественным облобызать даже ножку её кресла. Величественным мановением она передавала меня прислуге, без слов говоря, - приведите это в подобающий вид.

Добрые, совсем незлые тётушки, наконец, уводили чадо прочь с её прекрасных глаз. Меня вели широкими коридорами по пушистым коврам, все помещения в замке деда казались мне огромными, необъятными, высоченными. В удивительной, просторной, отделанной искусной керамикой мыльной отмывали меня на два раза, натирали ароматными маслами. Потом стригли волосы - мы всё ж нечасто приезжали, и они успевали изрядно отрасти. Одевали во всё новое и тут же подгоняли платье под мою подросшую фигурку. К назначенному часу за мной являлся величественный, как крепостная башня при королевском визите, Гногги, дворецкий. Он уже не вёл, но препровождал к деду. Просто в огромном для меня тогдашнего зале аудиенций Гногги грозно орал, что Олакс, внук сэра Оманда, явился выразить глубочайшее почтение, и зачем-то громко трескал своей дубиной по драгоценному паркету. После чего я бежал к деду означенное почтение искренне выражать - лез к нему --">