Галина Львовна Романова - Легенда о Велесе

Галина РОМАНОВА ЛЕГЕНДА О ВЕЛЕСЕ

ПРОЛОГ

Глухая осенняя ночь нависла над миром, обняв его холодными крыльями. Завывал ветер, кружа в вышине. Грозно рокотало море, ярясь от бесплодных попыток сокрушить северные скалы. Опухшие сизые тучи не спеша брели по небу. Наталкиваясь на башни одинокого замка, они спотыкались и беспорядочно напирали друг на друга. Ветер атаковал их, стараясь расцепить и развести в стороны, но все попытки терпели неудачу. Бесконечный дождь то лил как из ведра, то сеял невесомой водяной пылью.

Замок спал. Ни единого огонька не горело в нем — даже стража погасила факелы и костры на маяке — все равно ни одна живая душа не рискнет появиться здесь этой ночью.

Неожиданно в небе блеснула молния под раскаты грома. Она погасла слишком быстро, и никто не заметил появившуюся на стене фигурку человека. Пригибаясь под порывами ветра и закрываясь полой плаща от струй косого ливня, он торопливо побежал к башне. Ступив на опоясывающий ее парапет, он подкрался к окну и стукнул в ставень.

В комнате царили тишина и мрак. Смутно белело ложе, на котором разметалась женщина. Услышав стук, она беспокойно шевельнулась во сне.

Стук повторился громче и настойчивее. Одновременно чей-то низкий голос хрипло и требовательно назвал ее по имени.

Женщина вскрикнула, пробуждаясь.

— Кто тут? — прошептала она дрогнувшим голосом.

— Я, — ответил человек за окном.

Соскочив с ложа, Дива, как была, в одной легкой рубашке, бросилась к окну и рывком распахнула ставень. Отступивший при этом в сторону гость снова шагнул вперед. Новая вспышка молнии, на сей раз не сопровождавшаяся громом, осветила широкое загорелое лицо в обрамлении окладистой бороды.

— Перун! — ахнула Дива, отпрянув и закрывая себе рот ладонью.

Ночной гость одним прыжком соскочил на пол комнаты. Он был без кольчуги и панциря, но в подкольчужной куртке. Оружия при нем тоже не было. Вода текла с его плаща на пол. Сварожич сорвал и куртку, небрежно кинув ее на лавку у окна. Под курткой оказалась белая рубашка с вышитым по вороту узором.

Все это время Дива простояла как каменная, глядя на явление мужа огромными глазами. И только увидев рубашку — когда-то она сама вышивала этот узор и не могла его спутать ни с чем — женщина тихо вскрикнула и бросилась к мужу.

— Вернулся! — Ее тонкие руки оплели его шею. Перун подхватил жену на руки и жадно поцеловал.

— Родной мой, — прошептала она, когда поцелуй наконец прервался. — Я так ждала… Так скучала… Ты насовсем?

— Нет, ласочка моя. — Все еще держа ее одной рукой на весу как пушинку, другой он осторожно приласкал распущенные волосы Дивы. — На миг я — залетел только повидаться.

Женщина огорчилась при этих словах.

— Опять? — понурилась она и крепче сцепила руки у него на шее. — Когда ж ты насовсем вернешься?.. Извелась я дожидаючись-то! До срока остарею!

— Ты остареешь, сердечко мое? — усмехнулся Перун. — Ты нисколько не меняешься! Я вот только подле тебя молодым не кажусь!

Это было правдой — за прошедшие годы Перун раздался вширь, заматерел, округлился. В темно-рыжей бороде мелькала седина, белые пряди виднелись и на висках, глаза совершенно почернели. А жена его не изменилась — будто и не было семнадцати лет замужества.

— Уж прости меня, — повинился Перун, — ты сама не знаешь, как мне одиноко без тебя в дальней стороне. А только долг не велит оставаться. Одна радость, что могу вот так, ночью, на краткий миг явиться, повидать тебя и детишек.

— Когда вернешься?

— Точно не ведаю. По весне или летом. Я скажу — ты жди!

Дива спрятала лицо у него на груди.

— Ты меня любишь? — тихо вымолвила она.

— Больше жизни! — пылко ответил Перун. — Никого и никогда так не любил. Ты и дети — все, что у меня есть!

Дива вдруг подняла лицо, взглянула в глаза мужу и потянула его за собой.

Ощупью находя дорогу, Дива провела Перуна по узким ходам башни на другой этаж, где толкнула дверь и проскользнула в просторную комнату.

Здесь топили камин, и отблески тлеющих углей немного разгоняли полумрак. Протянув над углями руку, Перун взмахнул ладонью — и разгорелось пламя, без дров и дыма. Желтоватым светом оно озарило красиво убранные покои. В разных концах комнаты стояли четыре кроватки — две с одной стороны и две с другой. Дива потянула мужа к тем, что слева.

В одной кроватке спала девочка — дочь кормилицы, в другой — два мальчика-близнеца, прижавшиеся друг к другу. В блеске желтого --">