Улыбающаяся - Затерянный хутор

Улыбающаяся Затерянный хутор

С утра пошел снег: он падал мягкими крупными хлопьями, укрывая грядки на огороде и мягко ложась на хуторок, прячущийся в лесу. Хутор считался зажиточным: большой одноэтажный дом, крытый черепицей, крепкий сарай с сеновалом на чердаке, утепленное стойло, в котором сейчас вздыхала стельная корова Дочка, и похрюкивала Парашка редкой бирючской породы, колодец во дворе, никуда идти не надо, да и двор перед домом вымощен.

В сенях Катце поставила под лавку пустое ведро, обмела и сняла валенки, встряхнула и повесила на место тулуп, размотала и опустила на плечи теплый платок из веросской шерсти и шагнула в тепло дома. Горница встретила непривычной тишиной и порядком: Вихорко и Ярка с отцом уехали в деревню, к свекровище. Катце никак не могла понять: её тайный талант делал её привлекательной как для мужчин, так и для женщин, жили они с Яныком в ладу и согласии уже не первый год, детей её свекрушка обожала — а вот Катце, как невестку, так и не приняла. Не сказать, чтобы Катце об этом печаловалась — тихие вечера, в которых она оставалась в доме одна, были ей жизненно необходимы, но причину непроходящей неприязни обнаружить не удавалось.

Дверь за спиной Катце тихо скрипнула — скромная хуторчанка в синей, клетчатой поневе и расшитой белой рубахе с широкими рукавами, собранными на запястьях шнурками внезапно ощерилась двумя длинными ножами и очутилась перед дверью в атакующей стойке.

— Ну-ну-ну, — пропел женский голос, и маленький рыжий зверек с полосатой спинкой (пять темных полос, четыре — светлые) сел на хвост и уморительно сложил на груди лапки, — ты так всех гостей встречаешь или только мне так повезло?

— Раравис, милая! — радостно ахнула Катце, подставляя зверьку ладонь и пересаживая на плечо. Потом прихмурилась:

— А в дверь постучать тебя не учили? Чем ты, Рара, думала, я ж тебя убить могла! Яныка и детей дома нет, я и сторожу. Вокруг дома снег, я чужака за полет стрелы от дома услышала бы. А уж тем, кого не услышала бы, я живой даваться не собиралась.

— Ты меня в этой ипостаси убивать собиралась? — осведомился зверек иронично, — хорошая шутка, сама знаешь.

— Да знаю я, знаю, что для того, чтобы надрать тебе задницу в этой ипостаси мне самой придется обернуться, похвалюшка этакая… Как же я по тебе соскучилась. Ты по делу — или так?

— И так и так, — отозвалась Раравис и Катце почувствовала, как кожа покрывается нехорошими такими мурашками.

— Рассказывай сразу, — голос неожиданно подвел. Ох, расслабилась Катце от спокойной жизни, как бы не восплакать об утерянных прежних умениях, горючими такими слезками, красными и солеными.

— Баст меня искала, чтобы я весточку тебе передала — остальные письмоноши либо сразу отказывали, либо найти тебя так и не смогли.

— Баст? — Катце почувствовала, как сердце ухнуло вниз. Так бывает: узнаешь что-то страшное, невозможное, непоправимое — и понимаешь, что это не выдумка, — и где весточка?

— Ох, Катце-Катце… Спокойная жизнь плохо сказывается на твоей соображаловке, — откликнулась Рара, — я сказала «Баст искала», я не сказала «Баст нашла». Вот я к тебе и рванула прятаться — спасешь от гнева Хранительницы?

— Шантажистка, — отозвалась Катце, понимая, что уже некоторое время не дышит, и утирая лоб от холодного пота, — значит мне на себя гнев Баст принимать, когда она меня найдет?

— Если найдет, Катце, если…

Хитрый зверь Раравис-пересекающий-рубежи, ох хитрый.

Катце обвела горенку взглядом, словно в первый раз увидела ее глазами Раравис: печка в полкомнаты, чистенькая, беленькая, по бокам изразцом отделана «холимским» — зеленые линии на белом фоне, что сливаются в узоры. Большие окна, резные лавки вдоль стен, стол и пол отшарканы горячей водой так, что с пола есть можно, рушники на стенах — сама вышивала, старалась, бусинами и шерстью, на лавках подушки, сама делала, на столе скатерть, тоже Катце руками сделала, гордится ею.

Метнулась птицею Катце собирать на стол нехитрый ужин: томленая картошечка, соленья и грибы, свежий хлеб и масло, яблоки из подклета, а сама все на Рару, умостившуюся на подушке, поглядывала. Что уж скрывать — тревога радость пересиливает.

— Не мечись — улыбнулся хищным ротиком зверек, — раз она тебя до сих пор не нашла, то меня у тебя и подавно. Я оборачиваться не буду, ты меня даже особенно и видеть не будешь — мне выспаться надо. У моей старшенькой вчера --">