Гай Гэвриэл Кей - Поднебесная

мертвых.

Он никогда, с самого приезда сюда, не делал никаких попыток отделить катайских солдат от тагурских. Их останки, черепа и белые кости, перемешались, разбросанные и наваленные грудами. Плоть ушла в землю или досталась животным и стервятникам, уже давно, или — в случае погибших во время самой последней кампании — не так давно.

Тот последний конфликт закончился победой Катая, хоть она и досталась большой кровью. Сорок тысяч погибло в одном-единственном сражении, почти одинаковое количество катайских и тагурских воинов.

Его отец был на той войне. Генерал, после получивший в награду гордый титул Командующего левым флангом на Усмиренном западе. Сын Неба достойно наградил его за победу: личная аудиенция в Зале великолепия во дворце Да-Мин, когда он вернулся с востока, пурпурный пояс, слова похвалы, обращенные лично к нему, подарок из нефрита, полученный из рук императора всего через одного посредника.

Нельзя отрицать, в результате того, что произошло у этого озера, семья Шень получила большую выгоду. Мать Тая и Вторая мать вместе курили благовония и зажигали свечи в благодарность предкам и богам.

Но для генерала Шэнь Гао воспоминание о здешнем сражении, до самой его смерти, случившейся два года назад, служило источником одновременно гордости и печали, и эти чувства были с ним всегда.

Слишком много людей отдали жизнь за озеро на границе пустынного края, который не могла бы удержать ни одна из империй.

Потом был подписан договор, скрепленный изысканными заверениями и обрядами, и впервые катайскую принцессу отдали в жены тагурскому принцу, о чем тоже говорилось в договоре.

В юности услышав это число — сорок тысяч погибших, — Тай не мог даже представить себе такое количество мертвецов. Теперь уже мог.

Озеро и луг лежали между одинокими крепостями, и за ними наблюдали обе империи на расстоянии многих дней пути отсюда, с юга — Тагур, с востока — Катай. Сейчас здесь всегда стояла тишина, не считая воя ветра, криков птиц в соответствующее время года и призраков.

Генерал Шэнь говорил о печали и чувстве вины только с младшими сыновьями (и никогда — с самым старшим). Такие чувства у главнокомандующего могли счесть постыдными, даже предательскими: отрицанием мудрости императора, который правит по велению богов и никогда не ошибается, не может ошибаться, иначе его трону и империи грозит опасность.

Но Шэнь Гао высказывал эти мысли, и не раз, после того как ушел в отставку и удалился в семейное поместье на берегу текущей на юг речки, недалеко от реки Вай. Обычно — выпив вина в тихий день, когда листья или цветки лотоса падали в воду и уносились вниз по течению. И память об этих словах была главной причиной того, что его второй сын оказался в период траура здесь, а не дома.

Иные могли бы возразить, что тихая печаль генерала была ошибочной и неуместной. Что битва здесь являлась необходимой для дела защиты империи. Важно помнить, что не всегда армии Катая торжествовали над тагурами. Правители Тагура на своем далеком, полностью защищенном плато были непомерно амбициозными. Победа и жестокость доставались обеим сторонам на протяжении ста пятидесяти лет сражений у Куала Нора, за перевалом Железные Ворота, который сам по себе был самой дальней крепостью империи.

«Тысяча ли лунного света, льющегося к востоку от Железных Ворот», — так написал Сыма Цянь, Изгнанный Бессмертный. Это не было правдой в буквальном смысле, но любой человек, когда-либо побывавший в крепости у Железных Ворот, понимал, что имел в виду поэт.

А Тай находился в нескольких днях езды верхом на запад от крепости, за пределами этого передового поста империи, вместе с мертвыми: с тоскливыми воплями по ночам и костями более сотни тысяч солдат, белеющими в лунном свете или под лучами солнца. Иногда, лежа ночью в постели среди гор, он с опозданием понимал, что голос, модуляции которого были ему знакомы, умолк, и тогда ему становилось ясно, что он предал земле кости его владельца.

Их было слишком много. Нечего и надеяться когда-либо завершить работу: это задача для богов, спустившихся с девяти небес, а не для одного человека. Но если ты не смог сделать всё, значит ли это, что ты не сделал ничего?

Уже два года Шэнь Тай предлагал на этот вопрос ответ, который мог считать своим, в память о голосе отца, тихо просящего еще одну чашу вина, следя за большой, медленной золотой рыбкой и плывущими в пруду цветами.

--">