Сергей Демьянов - Такая работа

соглашаться на все, что мне предложат.

— Вы же понимаете, что они будут настаивать… — Он хмыкнул и покачал головой, видимо, не в силах поверить в то, что в мире еще встречаются люди, у которых есть принципы. Я имею в виду такие особенные капризы, которые никак нельзя обменять на сколь угодно большую сумму денег.

— Тут такое дело… — сказал я. — Я могу настаивать на том, чтобы меня сделали английской королевой. Но вы же понимаете, чем это кончится?

— О да! — согласился мой собеседник. — Но, похоже, вы не понимаете, чем это может кончиться.

Я не скандалист по натуре. Я хорошо отношусь к большинству людей. Я люблю собак, кошек и аквариумных рыбок. Разговариваю я почти всегда тихо и вежливо, руками не размахиваю, слюной не брызгаю — в целом меня можно назвать довольно-таки сдержанным человеком. Обычно я с большим уважением беседую со своими клиентами: в конце концов, это те самые люди, которые оплачивают мою еду, одежду и квартиру. В мире существуют всего две вещи, которые я действительно ненавижу.

Первая — вампиры.

Вторая — когда мне угрожают.

Мой собеседник был олицетворением их обеих. Можно ли винить меня в том, что я все-таки сорвался?

Жесткий воротничок-стоечка — неважная защита для тех, у кого шея — наиболее уязвимое место.

— А-авх! Гр-р! — причитал мой собеседник.

Ну хоть ноги со стола убрал — и то хлеб. Ему сейчас было очень страшно. Собственно, он и орал не столько из-за того, что ему было больно, сколько от страха. Я ведь мог и что-нибудь важное ему повредить. Правда, действительно необходимых для выживания органов у вампиров немного.

Мне известны все.

Для более старого немертвого я бы выбрал топор, а еще лучше — дробовик, заряженный картечью. Никому не говорите, но под крышкой моего рабочего стола спрятан ИЖ-81 «Ягуар» с ореховой рукояткой. Я предпочел бы облегченную Бенелли Нову или пятисотый Моссберг Крейсер, но достать такое в Москве за разумные деньги довольно трудно. Кроме того, именно это старенькое помповое ружье, купленное с рук по объявлению на каком-то форуме за двести пятьдесят долларов, пару раз уже спасало мне если не жизнь, то здоровье.

Моего нынешнего гостя особенно опасаться не стоило: он был обращен меньше года назад и к тому же не ожидал от меня подобной выходки. Я его понимал. Я — человек, а нормальные люди обычно не пытаются убить кого-то ни с того ни с сего. Нам нужна очень веская причина для того, чтобы даже просто задуматься об этом.

Кроме того, вряд ли ему приходилось часто встречаться с людьми, всегда готовыми к нападению вампира.

Ну или к нападению на вампира.

На правой руке я обычно ношу широкий кожаный браслет с серебряными клепками — для душеспасительных бесед, к предплечью левой пристегнуты ножны — в них я держу двенадцатисантиметровый обоюдоострый нож с симметричной заточкой для тех, кто остается глух к голосу разума. И еще у меня есть довольно толстая струна с серебряной оплеткой. Отличная вещь, придуманная как раз для подобных случаев.

При необходимости я мог бы порадовать моего гостя еще несколькими забавными сюрпризами. Не то чтобы я их коллекционировал, просто у меня довольно нервная работа.

— Вот теперь мы, наверное, поняли друг друга, — сказал я. — Мартынов, не приходи ко мне больше.

Он тут же заулыбался и принялся всячески демонстрировать полное свое со мной согласие. Он думал, что я собирался его убить, и был неправ. Если бы я собирался, я бы убил. Впрочем, ход его мыслей меня вполне устраивал.

Избегая резких движений, я снял струну с его шеи и уселся обратно в кресло.

При жизни Павел Мартынов был мелким бизнесменом, из тех, кто вечно экономит, зажимая сверхурочные сотрудникам, и при случае непременно кинет партнера, наемного работника или клиента, если это ему ничем не грозит. С его стороны было очень глупо пытаться убедить меня в том, что перед лицом вечности он изменился к лучшему. Это могло бы сработать, не знай я ничуть не хуже него, в какую именно сторону меняются люди, становясь немертвыми. По счастью, в детали моей личной жизни Мартынов посвящен не был.

— Еще раз увижу тебя рядом с моим домом — убью, — предупредил я, восстановив дыхание. Не люблю позволять себе злиться.

— Давай поговорим, как цивилизованные существа… — заныл Мартынов. — Это же была просто шутка.

— При обсуждении работы шутки неуместны, — отрезал я. — Считай, что у меня нет чувства юмора. Выметайся отсюда и --">