К В Колесниченко - Закат [СИ, полностью]

К. В. Колесниченко (Lirik) Закат.

Пролог

В небе стояла полная луна.

Отполированные, каменные блоки королевского дворца отражали лунный свет. Длинные, стройные башни гордо возвышались над землей, величественно созерцая открывающиеся окрестности. Металлические шпили, словно выступы короны, венчали верхушки башен и донжона, на них развивались королевские гербы, говоря всем и каждому, кому именно принадлежит дворец.

Даже ночью дворец не был погружен в тишину и покой. Горел свет в многочисленных окнах, слышались голоса дворцовой прислуги, а длинные и освещенные коридоры разносили далеко вперед, цокот твердых каблуков. После захода солнца дворец продолжал бурлить жизнью, не такой частой и насыщенной как днем, но все же достаточно активной и быстрой.

Но одна комната отличалась от царившей в замке суеты.

Комната находилась в ночном полумраке, свет полной луны лился из открытого окна, легкий, прохладный ветер играл тканью штор, колыхая безвольную материю. Скудный свет, давала пара свечей, стоявших на золотых подсвечниках, желтые языки огня жадно тянулись к верху, словно хотели коснуться поверхности потолка. Тени предметов, ломаясь в неизвестные и причудливые фигуры падали на застеленный мягким ковром пол. Погруженная во тьму, комната молчала, ни был слышен ни человеческий голос, ни тихий шелест одежды, все звуки словно ожидали чего-то. Лишь едва заметный свист ветра и шелест травы проникали в распахнутое окно.

В комнате находились трое.

— Дориан опаздывает. — Наконец сказал Самуэль. Его тихий, но крепкий голос был как удар колокола в окружающей тишине. Он сидел в мягком кресле, в самом темном углу комнаты. Одна рука чертила замысловатые фигуры на подлокотнике кресла, а другая подпирала гладко выбритый подбородок. Свет падал лишь на часть его лица, подчеркивая остроту и хищность облика первого маршала. Тонкая линия губ, худой нос и колкие глаза, вырывались из окружающей тени и спокойно смотрели в пространство. Длинные, тонкие волосы падали на плечи.

Стоявший напротив брюнет заметил:

— На то он и король. — Брюнет стоял к маршалу в пол оборота и рассматривал висевшую на стене картину, весь его сосредоточенный вид говорил о полной заинтересованности древней баталией. Он был одет в темно-зеленый костюм строгого пошива, узкие брюки, приталенный с боков пиджак с маленьким воротником и черные, тупые на конце туфли. Пиджак был расстегнут, один его борт был отодвинут в сторону рукой, покоившейся в кармане брюк. Черная рубашка была также наполовину расстегнута, открывая гладкую, слегка загорелую грудь. Снятый галстук весел на свободном стуле немного позади. Но если маршал был похож на закаленного хищника, уверенного в своей силе, то брюнет Алан Маар Алория, походил на птицу, выносливую и изворотливую. Колкие, немного узковатые глаза, были глубоко посажены, тонкие брови и приплюснутая с боков форма лица. Заостренные уши делали его похожим на кого угодно, но не на человека.

В одной руке вампир держал наполненный, хрустальный бокал.

— А что ты думаешь? — Не удовлетворившись ответом главы Исполинов, Самуэль обратился к третьему присутствующему.

Тот лежал на диване с закрытыми глазами. Его огромное тело, не могло уместится на ограниченном пространстве дивана и поэтому ему приходилось время от времени менять положение.

— Он уже идет. — Маркус в очередной раз зашевелился, устраиваясь поудобнее.

— И это все, что может сказать королевский маг?

Маркус лениво открыл глаза, желтые с абсолютной зеленью внутри, они словно огни зажглись в полумраке. Затем маг освободил одну из рук, ранее подложенную под голову и поднес ее к лицу. Стоявший рядом Алан, услышал лишь тихий шепот. Рука мага окуталась в черный мрак, словно туман, который сразу же поглотил кисть, не переставая двигаться, мрак пульсировал и шевелился. Через миг туман тонкой струйкой всосался в сжатую ладонь и взорвался резкой вспышкой, отголоски которой одинокими лучами вырвались сквозь пальцы. Когда маг разжал ладонь, на ней покоилось спелое, зеленое яблоко.

— Сейчас — Сказал он и, вернув руку под голову, вновь постарался уснуть. Яблоко он положил себе на живот.

В тот же миг тяжелые, окованные полосами железа, деревянные двери открылись. Коридорный свет устремился в комнату, словно голодный хищник он набросился на темноту, царившую в комнате. Тень нехотя, --">