Элеонора Генриховна Раткевич - То, чего нет

тебя случилось?

— Если б я знал, — Тенах на удивление быстро взял себя в руки. — На первый взгляд так вроде и ничего.

Он снова замолчал.

— Жутко. Не понимаю. Не бывает. Все кажется, что вот-вот проснусь. Не знаю, как объяснить. Может, все глупости. Но я бы хотел рассказать. Ты эту землю знаешь.

Тишина между нами зазвенела, словно ее наполнили невидимые пчелы.

— Знаю, — согласился я. — И тебя знаю. С пустыми бы руками не пришел. Рассказывай про свои глупости.

— Эйр и Ээнкет. Помнишь еще?

— Помню, — я их действительно помнил. Глупые, мерзкие склочницы. Чем они могли встревожить Тенаха?

— Поругались. Вот... Сцепились.

— Как обычно, — усмехнулся я.

— Нет, — качнул головой Тенах. — У Ээнкет шрам теперь, — он показал пальцем от угла рта к уху. — Эйр платок носит. Понимаешь, они, конечно, и раньше... но ведь не так...

Я понимал. Трудно представить этих старых дурех, наносящих друг другу увечья.

— Странно, — вслух подумал я.

— Не очень. Я, дурак, не сразу и понял. Хотя, может, и раньше что-то было, да я не заметил. Что-то не такое явное.

— Ты бы и этого не заметил. Что-то еще было потом. Похожее. Да, Тенах?

Тенах сосредоточенно кивнул.

— Молодые. Ты их детьми помнишь. Так что по именам не стоит. Один избил брата поленом, руки переломал. Другой мать из дома выставил. Еще один застрелил лошадь под соседом на скачках. И много еще такого. Режутся каждый день. По поводу, без повода, все едино. молодая девчонка убивает любимую собаку за то, что та не хочет есть вчерашнюю похлебку. Видал такое? И все всех учат жить. И все кричат. Ты меня не вином удивил, Наемник. Ты меня голосом удивил. Я отвык от тихих голосов. Все кричат, понимаешь? И пакостят. И отказывают в любой просьбе. Даже себе во вред.

— Лучше в кипящий суп голым задом сяду, чем друга угощу? — усмехнулся я, вспомнив пословицу.

— Именно так, — подтвердил Тенах без тени улыбки. — Если будет выбор — сядут. Хотя бы и в кипяток. Помнишь ведь, у нас колодцы по одному на два двора?

— Помню, был такой старый обычай.

— Был. Почти все колодцы отравлены. Кто из соседей отравил — дело темное. Сам без воды, зато соседу пакость.

— Вот в колодцы, извини, не верю. Не бывает такого.

— Не бывает, — вздохнул Тенах. — Хорошо у тебя, Наемник.

Когда он это сказал, я поверил. И в колодцы, и в собаку. Потому что он сказал, что и думал. Сразу видно. А уж если человеку у врага в доме хорошо...

— Ладно. Верю. Дальше.

— Понимаешь, дальше — больше. Не знаешь, чего и ждать. Все как не в себе. Будто бояться чего-то. Или их что-то заставляет. Нет, не то... не могу назвать. Нашептывает. Не свои мысли... а вроде как свои.

— И давно вы так живете?

— Давно, — признался Тенах.

— Отчего же за советом пришел сейчас?

— А мне вчера подумалось, что это твои штучки, и тебя надо убить.

— Не сказал бы, что это у тебя своя мысль, — хмыкнул я.

— Оно и страшно. Почти как своя. Захватило, понесло... еле опомнился.

— И решил не убивать, а посоветоваться? — полюбопытствовал я.

— Не смейся, Наемник. Хотя, — он махнул рукой, — смейся, твое право. Я отвык. Мне нужен совет. Это безумие. Словно мир стал на дыбы. Ты знаешь этот мир лучше. Если не ты, никто не знает. Ты ведь был Стражем Границы.

— Не «был», Тенах, — поправил я. — Ты все время забываешь. Я нанимался на срок, это верно. Но мои Боги мертвы, и отпустить меня со службы некому. Я не «был». Я и есть Страж Границы. И все, что на ней происходит, мое дело. Ты должен был прийти ко мне раньше.

— Я не знал, — очень просто произнес Тенах. — А ты можешь хоть что-нибудь сделать?

— Попытаюсь. Надо бы самому посмотреть на колодцы ваши отравленные.

— Тебе это все о чем-то говорит?

— Пожалуй. Да и тебе тоже. Это ведь ты сказал «мир встал на дыбы». Похоже, так и есть. Остается выяснить... хотя нет. Но если я не ошибся...

— Я твой должник, — серьезно сказал Тенах.

— Ну, нет. Ты мне ничего не должен. Завтра пойдем, посмотрим колодцы.

Как-то получилось, что Тенах никуда не пошел, и вечер мы провели вместе за вином и разговорами. Я поинтересовался, не избалуются ли в отсутствие настоятеля храмовые прислужники. В ответ он любезно посоветовал мне заниматься своим делом. Так я и поступил: выпил вина и призадумался, краем уха продолжая слушать Тенаха. Чутье у него, надо признать, отменное. Другой бы на его месте забил тревогу --">