Александра Леонидовна Баркова - Невозвращение Короля

пива угостишь – утром сделка будет.

Да по военным ценам!

Нет, пусть другие в постели свой ужин жуют, спя одним глазом. А почтенный господин Мышекорь степенно в общей зале откушать изволит…

В зале было немного народу, но новость о прибытии хоббичьего обоза взбудоражила всех. Почтеннейший господин Мышекорь предвкушал завтрашнюю торговлю…

Перри и Улти медленно пили пиво.

– А я тебе говорю, – продолжал доказывать Улти, – скукотища была эта дорога! Я-то думал: раз война была, то встретим кого-нибудь… ну, не отряд эльфов, так хоть гномов… хоть дракона убитого… А что увидели – да ничего.

– И славно, что ничего! – возражал Перри. – Не хочу я видеть драконов, ни убитых, ни живых. Тихо всё… и большего нам не надо!

Не вслушиваясь в разговор доростков, господин Мышекорь цепким взглядом перебирал народ в зале. Можно ли идти спать – или еще кого забыл табачком угостить?

Уже думая об уютных постелях, которые наверняка приготовил им Подсолнух, господин Мышекорь вдруг заметил странную троицу Верзил, устроившихся рядом с очагом.

Неудивительно, что он их заметил только что. Удивительно, что он их вообще заметил!

Эти трое сидели сбоку от очага, облюбовав себе самый темный и самый теплый угол. И было в них что-то… странное. Не пойми что. Один сидел, не снимая плаща, и капюшон бросал тень на его и так не видное лицо.

Впрочем, лицо этого Верзилы совершенно не интересовало почтеннейшего господина Мышекоря. Этот человек вытянул к огню ноги, так что пламя ярко освещало его сапоги.

Сапоги! Лицо мужчине дает судьба, а вот сапоги он выбирает сам. Мужчина может пренебречь одеждой, но обувью – ни за что!

Так вот, этот, который прятал лицо, был обут в сапоги для верховой езды. "Не привык, стал-быть, ходить пешком!". Кожа была… господин Мышекорь присмотрелся, оценил стоимость такой выделки… даже по довоенным ценам…

Сапог двух других Верзил он не видел, но это было уже неважно. В добавок – на их столе лежала трубка. Кого из троих – тоже неважно.

Господин Мышекорь был готов подбежать к ним – но он героически подошел неторопливым шагом.

– Прощения прошу, благородные господа. Не сочтите за обиду, позвольте табачком вас угостить.

При приближении хоббита те двое, что были без капюшонов, встали. И вряд ли от почтения.

Под плащами блеснули рукояти мечей.

Мышекорь тихо охнул.

– Успокойтесь, друзья мои, – тихо проговорил человек в капюшоне, и его голос был доброжелательным и ласковым. – Добрый хоббит всего лишь хочет угостить нас табаком. И, возможно, рассчитывает, что мы табак у него купим. Так, друг мой? – обратился он к Мышекорю.

– Ну… – замялся тот.

– Присядьте, прошу вас. Или, если хотите, позовите сюда ваших спутников. Они, как я вижу, любители полуночных разговоров. Мы – тоже.

Мышекорь обернулся, посмотрел на своих мальчишек: они жадно впились глазами в таинственных людей. Он пошел позвать ребят.

Пока хоббита не было, один из двух, шрамолицый, едва слышно спросил человека в капюшоне:

– Зачем вам это нужно?

– Я люблю этот народ, – так же тихо отвечал тот. – Он добр нравом и стоек духом. Разреши, прошу, мне поговорить с ними часок-другой.

– Но не позже полуночи…

Хоббиты уже подошли, и человек в капюшоне перебил спутника коротким кивком.

– Садитесь, друзья мои, – приветливо сказал он хоббитам. Трубку он уже успел набить, и второй спутник, русоволосый, поднес ему уголек.

Хоббиты уселись, робея. Человек в капюшоне сделал несколько затяжек, блаженно сощурился, откинулся на спинку высокого стула.

– Чудный табак! Последний раз я курил такой годы тому назад. Еще до войны… Нголмег, попробуй – и после этого ты непременно найдешь свободную суму, чтобы набить ее этим табаком под завязку.

Шрамолицый достал трубку, закурил.

– Как тебя зовут, почтенный хоббит? – голос человека в капюшоне был удивительно располагающим.

– Дрого Мышекорь, к вашим услугам. А это мой сын Перри и Улти Хренкель, сын моего… э-э… товарища.

– Перри? Странное имя.

– С вашего позволения, сударь, – заговорил Перри, которому ужасно хотелось побеседовать с этим человеком самому, а не слушать разговор отца, – меня зовут Передур. Отец говорит, что вычитал это имя в какой-то старой книге…

– Верно, – кивнул человек в капюшоне. – Это был герой одного из сказаний людей1.

– Ох, сударь, – вступил в разговор Мышекорь-старший, – вот вы, по всему видать, человек образованный, смеяться над моим парнем не станете. А я уж и не рад, что --">