Ксения Павловна Медведевич - Ястреб халифа

натекла порядочная.

— О Всевышний… — прохрипел мулла.

Услышав его хрипение, степняк обернулся. Улыбнулся, пожал плечами и поднял копье для удара.

В пустом небе безмятежно плыли облака. Летел миндальный цвет.

— О Всевышний… — снова прошептал мулла.

Джунгар ударил. Потом, морщась, выдернул наконечник копья из груди старика.

В небе ничего не изменилось.

Из рукава бессильно лежавшей руки высовывался клочок бумаги.

До того, как он пропитался кровью, любопытный взгляд мог бы прочесть последние новости, так будоражившие столицу.

«И представь себе, о Абу Салам, эмир верующих — да продлит дни его жизни Всевышний! — склонил свой слух к этим малоумным, поверившим в защитника-сумеречника! Мало того, что сумеречника, так еще и сумеречника из племени нерегилей! Тебе приходилось слышать о нерегилях, о Абу Салам? Это истинное бедствие из бедствий, мятежники, упрямые и злобные, как дикие ослы, сражающиеся против всех из чистой ослиной злобы! Но словно и этого мало, захватить и привезти нерегиля отправили — кого бы ты думал?! Этого старого, выжившего из ума астролога Яхью ибн Саида!»

Написавший письмо еще долго возмущался и поносил глупость Яхьи и косность богословов, но, увы, оценить его безупречный почерк и изящество оборотов речи было некому. К тому же, лежавший в рукаве листок быстро намок от крови и буквы расплылись.

В разоренный молельный зал влетели горящие факелы. Разметанная по полу бумага вспыхнула, огонь пополз по дереву расколоченных ящиков и разломанных полок, последними занялись деревянные брусья перекрытий.

К вечеру от мечети осталась груда обгорелых камней. Над ними все так же летели бело-розовые лепестки. В пустом закатном небе плыли облака и тихо кружили птицы.

Птицы, описывая круги, медленно снижались. Они знали, что их никто не прогонит. В вилаяте под стенами желтой крепости не осталось ни одной живой души.

-1- Ночь договора

Мадинат-аль-Заура, 402 год аята

Дворец растревоженно гудел — и шелестел. Шепотками. Евнухи шептали невольницам, те — евнухам, сановники поглаживали бороды и важно кивали, подтверждая новость.

Истинно, истинно так: Яхья ибн Саид вернулся из своего путешествия на запад. Три года странствий завершились — старый астроном прибыл в столицу. И — против всех ожиданий и домыслов! — привез обещанное! Привез живого сумеречника из племени нерегилей! Многие считали, что это знак от Всевышнего. В конце концов, по слухам, именно такого самийа шейху Исмаилу обещал в пустыне ангел: мол, военачальник из этого племени окажется в плену, а вы выкупите его жизнь. И купленный за золото чужой пленник не из числа людей станет служить халифату. Чудесное, чудесное избавление для аш-Шарийа…

В Львиный двор этим утром набилось столько людей, что на один молитвенный коврик садились трое. В левый зал за плотными занавесями прошли мать покойного халифа и ее доверенные невольницы. Говорили, что за место на коврах левого зала женщины харима платили по две тысячи динаров.

Все хотели увидеть чужеземного сумеречника.

И все остались жестоко разочарованы: Яхья ибн Саид не привез нерегиля во дворец, а почему-то оставил под стражей в пригороде. Зато с ним приехали двое сумеречных магов — один из Лаона, другой из Ауранна. Говорили, что их пригласили за огромные выплаты золотом и рабами — осмотреть иноземного самийа, доставленного Яхьей. Ну, и присмотреть за ним, конечно. О нерегиле ходили самые разные слухи, и не все они были приятными.

Когда двое магов — в роскошной длинной парче, с надменными каменными лицами, — шли в Львиный двор, их приближение угадывалось по вскрикам и возгласам: смотрите, смотрите, верующие, вот идут аль-самийа с острыми мордами и ушами, а за ними семенят крохотные джинны, придерживающие края расшитых золотом одежд!

Сейчас оба мага и астроном сидели перед халифом. За тройными шелковыми занавесями мелькали тени — по двору сновали невольники, разносившие шербеты.

Там, где изнывали от жары и ожидания охотники до последних новостей, бессильно плескался фонтан, в круглой мраморной чаше горела и умирала вода, и солнечный свет ярился над полированными мраморными плитами.

В зале, где принимал халиф Аммар, стояла прохлада — поскрипывали опахала, на большом подносе медленно плавился лед. Маги сидели неподвижно — как большие кошки, сторожащие мышь. А вот Яхья ибн Саид явно --">