Никита Львович Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике

Дракона" отбарабаним, все воспиталки выйдут – ключиком щелк, по коридорчикам топ-топ – а мы на кровати вскочим: "Э!" – она высунула язык, потом вскочила на ноги, повернулась ко мне спиной и нагнувшись задрала юбку, – приятного аппетита, папочка!

– Может, ему нравится?

– Ну да, нравится. Глаз аж багровеет – во как ему это нравится.

– Мне так нравится, – сказал я и обнял ноги Мэлори, потерся о них щекой, – очень.

– Еще бы тебе не нравилось, – Мэлори несильно подергала меня за волосы, – тебя-то папа с мамой, постанывая от удовольствия, сработали, а надо мной художники, скульпторы, компьютеры, роботы, ученые, институты, лаборатории – мозг и мускулы всей планеты трудились.

Я отодвинулся.

– Зачем ты так говоришь?

Мэлори присела на корточки, заглянула мне в лицо:

– Джек, ты чего сегодня такой?

– Какой?

– Нудный… Будешь дундеть – я к тебе больше не приду. Понял?

Я кивнул.

– О, кстати, – она хлопнула меня по плечу, – мне и так-то немного осталось…

– Как? – я бросил Мэлори на землю и вцепился ей в плечи. – Как?

– Пук, – спокойно ответила Мэлори, – Дракоша проголодался. Были смотрины. Конкурс. Я набрала 120 очков. Высший балл… Уникальный случай, между прочим. У Дракоши глаз побелел от восторга, с мраморной стенкой слился. Такое было в истории орфеанумов всей планеты шесть раз. Шесть раз. Я седьмая. Представляешь?

Я отпустил плечи Мэлори. Опустился рядом с ней на землю.

– Представляю. И поздравляю. Ты из-за этого опоздала?

– Ага. Меня девки поздравляли.

– С чем?

– С высшим баллом, с чем! Э, недотепа ты, недотепа…

– Я не понимаю, не понимаю, – я замотал головой, – не могу понять! Они же тебя со смертным приговором поздравляли…

Я осекся и поглядел на Мэлори.

Я боялся, что она снова засмеется.

Или наоборот, напротив – разрыдается.

Мэлори взяла мои руки в свои, чуть склонила голову и, посерьезнев, сказала:

– Да. Ты прав. Это может показаться странным, но я была так счастлива, когда после каждого моего номера мне хлопали, а глаз – тот, что на стене, – бледнел и бледнел… Знаешь, многие даже плакали. Жучка меня расцеловала, потом убежала прочь. Ты не поймешь… После такого и умереть не страшно.

– Где уж мне, – буркнул я, – что ты хоть там делала?

– А все! Читала, пела, танцевала, отрывок из пьесы разыграла…

– Сама с собой?

Мэлори преобразилась, она отпустила мои руки; голову и стан стала держать еще прямее – какой-то неуловимый ток прошел по всему ее существу. Передо мной стояла уже не Мэлори… Вернее, Мэлори, но другая, не знаемая мной до сих пор…

– Не мнишь ли ты, что я тебя боюсь? – произнесла она. – Что более поверят польской деве, чем русскому царевичу? Но знай! – она остановилась и продолжала: – Что ни король, ни папа, ни вельможи не думают о правде слов моих. Димитрий я иль нет – что им за дело? Но я предлог раздоров и войны!.. И тебя, мятежница, поверь, молчать заставят! Прощай!

– Здорово, – сказал я.

Мэлори улыбнулась, поморщилась и помахала рукой, дескать, слушай, что дальше будет:

– Постой, царевич, – она вытянула руку вперед, лениво, медленно, – наконец, – Мэлори чуть качнула ладонью, – я слышу речь не мальчика, но мужа, с тобою, князь, она меня мирит, невольный твой порыв я забываю…

Мэлори замолчала, положила мне руки на плечи:

– Нравится?

– Кто это? – спросил я.

– Очень древний поэт из чужой галактики. Пушкин…

– Аа, – припомнил я, – точно… у них не было драконов!

– Да нет, – качнула головой Мэлори, – не совсем… Драконы у них были, но какие-то дегенеративные, выродившиеся. Их перебили еще до войны…

– Счастливые, – сказал я.

– Ну, – Мэлори оглянулась, будто ее кто позвал, а потом сказала: – У них свои проблемы… Они, к примеру, разноязыкие.

– Это как? – не понял я.

– Да очень просто, – Мэлори пожала плечами, – не то, что на планетах разные языки – это само собой, а на каждой планете не один язык, а несколько…

– Как же они живут? – пробормотал я.

– Плохо живут… У нас Дракон – и вся забота. А у них каждый для каждого – дракон. Воюют, не понимают друг друга…

– Я тебя тоже не понимаю…

Я смотрел на Мэлори – и не мог взять в толк, не мог поверить в то, что ее не будет, через неделю не будет…

– Слушай, – сказал я, – а может, он там…ну… понимаешь? Может, вы там просто живете? Пляшете, танцуете, развлекаете?

– А он сено ест? – Мэлори махнула рукой. – Нет, Джек, и не надейся. Нам ведь фильм показывали про старичка Дракошу. Никому больше такого фильма на --">