Rishanna - Леди Малфой

же, это уже не мои проблемы, не моя жизнь, разберутся как-нибудь!

Но безразличие меня покинуло, как только я услышала последнюю мысль Гарри.

«Ну где же ты, Габриэль, где же ты…» — сын понял, что к нему обращаются, и обернулся, выискивая собеседника в толпе, но еще до того, как он его обнаружил, Рона кто-то толкнул. Тот грубо ответил на вежливое извинение и Поттер поспешил удалиться, а жаль, я бы хотела услышать, что он так сильно хотел высказать моему сыну.

На последок Гарри успел прошептать:

— Прощай…

Меня его прощание не заинтересовало и не тронуло, я вслушивалась в слова, произносимые старшим сыном. Слова были древние и темные, и я мучительно вспоминала, где могла их слышать или читать?

Габриэль хотел украсть мои воспоминания, мою память, оставив себе хоть частичку любимой мамы! Глупый, я уже давно приготовила объемную колбочку, её тебе вручат после оглашения завещания, что я, зря тут все рассказывала?! Нет, ты не все узнаешь, конечно, но тебе хватит, чтобы понять и простить, и Эйдену покажешь, и повзрослевшим дочерям, и своим детям, если тем будет еще интересно, так что не трать силы, милый, они тебе понадобятся. В моих воспоминаниях тебе предстоит прожить всю жизнь своей матери, найти себе новых врагов, понять моих старых друзей, и ты сможешь! Малфои сильные, очень сильные…

На руках у Беллы угукнула Эйприл, ребенка женщине вручили впопыхах, пока готовили цветы и дописывали прощальную речь, а забрать так и не забрали. Курносая, живая, сероглазая, она перебирала подвески на массивных серьгах женщины и не понимала, что теперь сможет говорить с матерью лишь на портрете. Ей будет труднее всех, но время не вернуть, а если бы я и смогла его вернуть, по-другому все рано не поступила бы. Малышка уткнулась в плечо Лестрейндж и решила заплакать, успокаивая дитя, та крепко сжала её маленькую ладошку.

Держи её Белла, держи крепко, и не отпускай, не смей отпускать!

Искусная рука скульптора вырезала из белого мрамора с черными прожилками мою фигуру в полный рост, её положили на крышку саркофага, и мне на миг показалось, что я живая и вот-вот проснусь. Мастер сверялся со свадебной фотографией, потому вышла я неприлично юной, одетой в то «счастливое» платье с сапфирами, и смотреть на такую молодость и невинность не мог не только Люциус, но и я сама. Вот и пришло осознание, что больше не существую, нет меня…

Я понимаю, что не заслужила света по ту сторону, что все эти годы тонула в крови, и мне наверняка предстоит застрять на одном круге с Нарциссой и то, если повезет. О многом я сожалею, во многом раскаиваюсь, но просить прощения не буду. Не дождетесь!

Мой облик почти растаял, что-то плохое и темное затягивало меня к себе, но я из последних сил подплыла к мужу и нежно прошептала:

— До свидания, мой самый родной чужой человек…

* * *

— Сегодня, 6 января 2014 года, на 35 году жизни, в самом расцвете жизненных сил, коварной рукой предателя интересов Британии и Великого Темного Лорда, была убита леди Гермиона Малфой — почетный глава Визенгамота и достойный представитель своей семьи, фамилия которой на все века останется символом истинной преданности! Принести свои соболезнования родным и близким почившей можно будет завтра, 7 января в 11.00 на родовом погосте Малфой-мэнора. Редакция, в свою очередь, скорбит вместе со всем народом, и сообщает, что леди Малфой посмертно удостоена ордена Мерлина I степени. Да прибудет с нами Темный Лорд! — Артур закончил читать и отшвырнул газету, чуть не свалившись со скамьи.

— Дорогой, не нервничай! Андромеду это уже не вернет, проклятый мальчишка…

— Молли, когда же это закончится, когда?!

Гарри, рассматривающий причудливые узоры на стекле, прислонился лбом к холодному стеклу, остужая свой разум, и пытаясь загнать воспоминания о далеком детстве в еще более далекий угол. Но смешная умная девочка не желала прятаться. Она была везде — и в уютной гостиной Грифиндора, и в Выручай-комнате, и за партой рядом с ним и Роном, и в библиотеке, помогая ему с домашним заданием, и в его душе, полной жгучей ненависти к Гермионе Малфой и её сыну, но не способной избавиться от любви к Гермионе Грейнджер, его лучшему другу…

— Когда похороны?

Артур сощурился и сверился с газетой.

— Завтра в одиннадцать, а что? Ты же не собираешься рисковать, там же будет этот, как его… Габриэль! Не глупи, мальчик мой!

— Я должен попрощаться, — он уже все решил и не позволит себе --">