Павел Геннадьевич Блинников - Служба Радости

Блинников Павел Геннадьевич Служба Радости

— Через час, те из вас кто останется в живых… будут завидовать хе-хег… мертвым…

Джон Сильвер (из мультфильма "Остров сокровищ")

Пролог

В комнате, обставленной по "модерн-моде", или в стиле хай-тек, проснулся человек. На белоснежных простынях большой кровати, под ярко-изумрудным одеялом, вместе с ресницами зашевелилось тело. Мужчина скинул одеяло, присел. Здесь и сейчас он не имел очертаний, возраста и пола, словно восковая заготовка из музея мадам Тюссо — белая человекоподобная масса, с руками ногами и головой.

Первыми у него сформировались половые признаки — он решил стать мужчиной. Далее из ровного и плавного, тело очертилось углами и изгибами. Плечи расширились, таз сузился, ноги приобрели рельеф и покрылись волосами. Растительность появилась на других участках. Мужчина встал и пошел в ванну, по пути решая, какое выбрать лицо? Если туловище и конечности изменялись плавно и лениво, на голове очертания появились сразу. Только очень общие, и как бы полупрозрачной пеленой зависли в нескольких сантиметрах от головы. А потом стремительно замелькали — он подбирал маску на сегодня. Маска превращалась в лица малых детей, бородатые рожи хмурых мужиков, красивые лики молодых юношей и физиономии глубоких старцев. Он остановился на тридцатилетнем мужчине с легкой щетиной и грустными глазами. Маска на секунду сверкнула и наделась на голову. По всему образу пробежала волна, Мастер получил завершение.

Этот образ любил хмуриться по утрам и не любил бриться, а чистку зубов воспринимал как ненужную привычку. Но надо так надо. Он вошел в ванну, повел бровью, щетка сама влетела в рот. Осталось только раскрыть пошире, и предоставить работу ей. Мастер щелкнул пальцами, в гостиной зажегся камин, на кухне кофеварка принялась готовить напиток, а из холодильника сами собой вылетели яйца, смешались с сыром, намазилсь на хлеб. Все это поджарилось и полетело к столику в гостиной, прямо перед большим окном. Включилось радио, и веселый мужской голос заговорил бодрячком:

— Еще одно замечательное утро в Дельте, Многоуважаемые Жители, просто заезжие и Служащие. И конечно мы приветствуем нашего великого благодетеля Мастера, да будут его карманы всегда полны положительных вероятностей! Прекрасное весеннее утро господа и дамы, что же оно нам подарит? О пардон…

Мастеру захотелось праздника, он подмигнул своему отражению. За огромным окном, пошел снег.

— Я вижу, у нас изменения! Наверное, великий Мастер пожелал зимы. Ну что же, нам остается… только вознести еще одну почесть нашему властелину! Скажем все: Ля Ром Мастер!!!

По всей Дельте тысячи глоток повторили хором: "Ля Ром Мастер!". Щетка вылетела изо рта, мужчина тоже сказал:

— Ля Ром.

А меж тем, радио продолжало трещать:

— Так уважаемые слушатели, давайте посмотрим, что еще несет нам новый день. О! сегодня день рождения у нашего любимого Архивариуса Силя! Давайте поздравим его и всю Службу Радости и пожелаем ей и ему дальнейших успехов ее на нелегком пути…

Подраздел первый: Посланники Дельты.

Небольшое вступление, кое никоим образом не призвано помешать повествованию, а напротив, разъяснит читателю некоторые аспекты его.

Что же побудило меня, засесть за сей труд спросите вы, ежели прочтете эти строки? Знаете, разменяв третье тысячелетия на посту, я стал задумываться о многих вещах и не обошел размышлениями литературу. Видите ли, я очень люблю читать. С другой стороны это и неудивительно; из трех тысяч лет примерной службы я, наверное, две тысячи девятьсот девяносто провел в той самой комнате, где нахожусь сейчас, за тем же столом и занимался примерно тем же, что теперь — писал. А в свободное время (не очень большое) — читал. Благо, я знаком со всеми работниками Службы Радости и им не составило труда, принести мне кучи самой различной литературы, из самых интересных мест. Особенно примечательна в этом отношении триста тринадцатая эпоха Мира, на пике заката. Я, конечно же, там не бывал. Отпуск я предпочитаю проводить со своими "пра" в Nой степени внуками, в родной, несколько более цивилизованной эпохе. Но не стану отвлекаться, или хотя бы попробую этого не делать. Мое описание может показаться вам не совсем художественным, но не обессудьте; когда три тысячи лет пишешь --">