Евгения Горац - Пища Мастеров

Горац Евгения Пища Мастеров

I Доктор Хьюз и Казадор

не всем дано попасть туда - в золотые ворота…

Чтобы произошло чудо, я не могу просить его ни о чем. Он должен сам мне обрадoваться, и желательно в первый же момент. Все говорят, что у нас с ним мало общего, что я просто выполнила свою миссию и благодаря мне он оказался на более высоком уровне, так что все в порядке. Можно было бы забыть о нем и спокойно заниматься своими делами, но я все думаю - как он там? Не забыл ли меня, не бранит ли? У нас и вправду мало общего, и объединяет только то, что нам обоим одного реального мира - недостаточно, сколько бы мы не убеждали себя в обратном. Я сама пойду к нему, как в прошлый раз. Хоть и знаю, что рискую оказаться в сетях давно усмиренных и забытых, но все же тлеющих собственных страстей, которые при неумелом обращении могут доставить массу хлопот и вовлечь в новые, совершенно непредусмотренные дeмoкодексом поступки, как это уже бывало здесь раньше. Пусть сколько угодно упрекает меня в эгоизме и непрошенном вмешательстве в чужие игры, лишь бы не прогонял и не замыкался в себе. Больше всего я боюсь увидеть холод в его глазах.

Но я и тогда не уйду, а попробую растопить его всеми известными мне средствами. Страшно признаться себе, но кажется, я готова употребить недозволенные методы, которые в реальном мире иногда называют колдовскими.

- Я не буду просить его ни о чем, - пообещала я Сорочинской, - надо, чтобы он сам…

Та обреченно махнула рукой. Она сначала хмурилась и не хотела меня отпускать, потом пошутила насчет того, что еще не придуманы средства, чтобы остановить или задержать ураган - и, наконец, пожелала удачи. А Стас усмехнулся и сказал:

- И не проси. Помни, такая женщина как ты - царица, они - не просят, а приказывают.

Я тут же представила себя в царских хоромах: я на троне, а он - у моих ног, просит дозволения поцеловать подол платья.

- Встань, -говорю я ему повелительно,- встань, ты волен делать все, что хочешь, я не буду тебя удерживать.

Хоть я и царица, но все же не могу повелеть ему обрадоваться мне, а без этого ничего не получится.

А еще Сорочинская сказала:

- Ты теперь все можешь. Создай сама ситуацию, ужин приготовь, вина налей, развлеки его, накорми вкусно, а к столу пирог испеки, да непростой: замеси тесто, слепи две фигурки - себя и его, макни их в вино, в базилике сушеном обваляй, а потом сомни все в один кусок и пеки. А первый кусок сама отломи и протяни ему, только смотри, чтоб не горячий был, но и совсем остыть не успел, чтоб немного теплее руки твоей. И никаких ножей, лучше ломать.

- А рецепт теста?

- Э, нет, я тебя чему учила? Рецепт- сама.

И я представила себе его руки сильные и плечи могучие, взгляд внимательный и недоверчивый, и стала мысли свои в тесто замешивать: муки в плошку, а в муку перцу красного досыпала, острого, как его слова. Еще тмина щепотку - он любит этот запах, ему приятно будет, и сыру тертого пахучего - для вкусноты, а еще меда ложку - сладкого, как его поцелуи. И яйцо, чтоб скрепить все. Тесто мягкое, эластичное, мнется послушно в руках, фигурки сами лепятся, и думать надо о том, чего я хочу. А хочу я обнять его, сказать, чтобы не упрямился и не уходил больше, и что мне без него ни за что с этим делом не справиться.

Ну вот, почти готов пирог, горячий, пышно поднимается, на моей страсти, моей вине замешан, сумасшедшинки добавлю и пикантности, и еще в духовку минут на десять, чтобы зарумянился. Я отломлю ему пирога теплого, и вина сама налью, и смотреть стану как он пьет и ест, а я рядом сяду и потрусь щекой о его ладонь. Не уйдет он, со мной останется, и не будет больше на меня сердиться.

***

Кажется, прошла целая вечность с момента, когда все это началось. В нью-йоркском медицинском центре, где я тогда работала, появился новый психиатр… Нет, пожалуй, немного позже, когда Вика первый раз пришла на прием. И почти одновременно с этими - на первый взгляд малопримечательными - событиями я выложила, а точнее - выплеснула цикл маленьких рассказиков в своем сетевом блоге.

Нет, если быть совсем точной, все началось сразу после того, как я заявила, что более чем далека от всякой мистики. А ведь так всегда: как только я что-нибудь заявлю нахально, то меня вот это самое, которое я отрицаю, хвать - и мордой прямо о себя хрясь!

Но я отвлекаюсь, а надо вспомнить все последовательно, восстановить в памяти, чтобы понять, какие я сделала ошибки, нарушив естественный --">