Джена Шоуолтер - Самое темное узилище

это.

– Я сделала с тобой не это, – прохрипела Ника. – Я не клеймила твоей спины.

– Предпочитаешь, чтоб я поставил метку на твоей прелестной груди?

Тут она прикусила язык.

Хорошо. Он не хотел марать ее грудь. Она была произведением искусства, несомненно, лучшим творение в мире.

– Не стоит благодарности, – пробормотал он. Протянул руку и ему подали необходимые принадлежности. – По крайней мере, тебе не придется смотреть на мое имя каждый день своей слишком длинной жизни.

Как приходилось ему.

– Не делай этого, – внезапно выкрикнула она. – Пожалуйста. Не надо.

Она повернула голову – в карих глазах стояли слезы.

Она не была красавицей. Ее с натяжкой можно было назвать симпатичной. Нос немного длинноват, скулы немного слишком остры. Обыкновенные каштановые волосы, обрезанные до слишком широких плеч, и тело воина. Но нечто в ней всегда влекло его.

Он закатил глаза.

– Утри крокодильи слезки, Ника. – А уж он-то знал, что она притворялась. Она не была склонна к проявлению чувств. – Меня они не впечатляют, а тебе определенно не к лицу.

Ее глаза мгновенно сощурились, слезы исчезли, как по волшебству.

– Ладно. Но ты об этом пожалеешь. Клянусь.

– Жду не дождусь.

Правда. Схватки с ней всегда возбуждали его.

Не колеблясь ни секунды, он прижал чернильное стило как раз под ее лопаткой. Твёрдой рукой он вывел очертания первой буквы. А. Она не дернулась ни разу. Ничем не показала, что испытала хоть малейшую боль. Однако он знал, как это больно. О да, он-то знал. Чтоб навсегда заклеймить бессмертного, амброзию нужно смешать с краской, а такая амброзия жжет как кислота.

Она оставалась неподвижной, пока он чертил контуры. Молчала, не шевелясь, пока он заполнял их. Закончив, он сел на корточки и окинул взглядом свою работу: АТЛАС.

Он ожидал, что почувствует удовлетворение, ведь он столь долго ждал этого момента. Этого не случилось. Он ожидал, что облегчение переполнит его – воздаяние было воплощено. И этого тоже не произошло. Вот чего он не ожидал, так это яростного взрыва чувства собственника, но именно это он испытывал.

Теперь Ника принадлежала ему. Навеки. И весь мир будет об этом знать.

Глава 2

Ника вышагивала вдоль стен своей камеры. Камеры, которую она делила с еще несколькими узниками. Будучи близко знакомы с её нравом, они старались не вставать ей поперек дороги. И все же сокамерники действовали ей на нервы. Она чувствовала, как их взгляды буквально сверлят ее спину через грубую ткань, словно могут прочесть написанное там имя.

Осмелься они хоть заикнуться об этом…

Камер на всех Олимпийцев не хватило, потому их поместили по нескольку в каждой. Мужчины, женщины – без разбору. Может быть, Титанам было плевать на смешение полов, а может, они сделали это, чтобы усилить страдания каждого пленника. Скорее всего, последнее. В одни камеры попали не супруги и не друзья. Нет, вместе поместили соперников.

Для Ники таким соперником был Эреб, низший бог тьмы. Некогда Эреб относился к ней как к королеве. Некогда он на самом деле нравился ей. Она даже подумывала о браке с ним. Но затем она влюбилась в Атласа – этого бабника и лживого ублюдка Атласа – потому и отвергла ухаживания Эреба. Затем она узнала, что Атлас никогда по-настоящему не хотел ее, что он просто использовал ее. Любовь мгновенно переросла в ярость.

Хотя в конечном итоге ярость остыла. Она забыла его. Почти совсем. Сейчас же, когда имя его украшало ее спину, она ненавидела его всеми фибрами своей души.

Возможно – возможно – она перегнула палку, поступив точно так же с ним. Заклеймив его навеки. Что ж импульсивность всегда была ее бедой. В течение долгих лет она даже сожалела о своем решении. Не то чтобы она когда-либо призналась бы ему в этом. Однако сожаление – это не то, что она чувствовала сейчас.

Она не солгала – она убила бы его за это.

Во-первых, ей придется придумать, как снять со своей шеи этот дурацкий ошейник. Пока она носит его, она бессильна. Во-вторых, ей придется придумать, как сбежать из этой тюрьмы.

Первое, в теории, должно было быть просто. Но она уже пробовала переломить и разбить его, даже пыталась расплавить. Но все, чего она достигла, это порезы на коже, синяки на нежной плоти и опаленные волосы. Второе, в теории и на практике, казалось невозможным.

Ее взгляд скользил по окружающей обстановке. После своего побега Титаны заново укрепили здесь все. Как, она не знала. Темница должна была быть связана с Тартаром, богом --">