Натали Эглит - История и сослагательное наклонение

Я шла с работы домой. Ну, как все девочки возраста от 20 до 70 идут домой с работы? По разному. Медленно, стараясь оттянуть момент возвращения в пустую и холодную квартиру. Медленно, наслаждаясь кратким моментом свободы и одиночества. Быстро, потому что дома ждут самые лучшие и любимые люди. Бегом, ведь список запланированных дел больше похож на трехтомник русского классика, а через полчаса закроют детский сад и дочка будет стоять на улице рядом с недовольной воспитательницей. У которой, кстати, тоже список дел с трехтомник. У меня работа на полставки, муж и дети, так что домой я шла через два магазина, но в медленном темпе, позволяющем послушать птичек и хотя бы пару раз поглазеть на облака.

Ничто не предвещало приключения – в час дня улицы были почти пустыми, видимо народ пропадал в душных офисах, а детей благополучно раздали бабушкам и развезли по летним лагерям. Помахивая пакетом с куриными ногами и буханкой хлеба, я шла за самыми вкусными блинами в городе. Да, иногда люблю придти домой и не прыгать у плиты, а устроить себе полдник с вкусняшкой и кофе. После покупки блинов маршрут мой лежал мимо старой пятиэтажки советских времен. Такие называют хрущевками и очень не любят за тесноту, низкие потолки и отсутствие звукоизоляции. По привычке я разглядывала окна и балконы. На одном подоконнике гулял рассел-терьер, он задорно помахал мне хвостом. На втором цвели фиалки, их было штук двадцать, все разного цвета, от белого и бледно-розового до фиолетового, темного, как ночное небо.

Балконы были скучные, застекленные, парочка с традиционными лыжами и засохшей геранью. И только один, с самого края, прилепившийся к углу, был прекрасен. Легкие деревянные перила, потерявшие краску, но получившие благородные серый оттенок стен Оксфордского университета; тоненькие стальные прутики ограждения… В открытой двери полощется прозрачная белая занавеска, словно заманивает летний ветер в жаркую комнату. И яркий, полосатый мяч, который лениво катится от двери к краю плиты. «Интересно, свалится он с балкона или нет?», – мысль мелькнула одновременно с полетом мяча. Игрушка прочертила аккуратную прямую перед моим носом, пару раз невысоко подпрыгнула и улеглась у ног. «Кто-то плохо учил физику? Это какой-то необычный мяч», – почему-то мне показалось, что резиновый кругляш должен был или развалиться от удара об землю, или ускакать в ближайшие кусты. Потом я подумала про плачущего младенца, потерявшего игрушку и решила сделать доброе дело.

Вычислив номер квартиры, позвонила в домофон. Никто не ответил. Но рядом материализовалась бабуля в цветастом платочке. Увидев какие цифры я набрала, поджала губы:

– Соцзащита? Давно пора этих пьяниц проверить. Целым дням тока и делают, что песни горланят, да по помойкам собирают пивные банки и картон. На бутылку. Спасу от них не никакого!

– Нет. У них мячик с балкона упал, хочу вернуть.

Бабка не поверила:

– Откудова у них такие мячи дорогущие? Да и детей у них нет, давно отобрали.

Правда, дверь открыла и с кряхтением полезла за мной на пятый этаж. На звонок я жала долго и настойчиво, но мне, конечно, никто не открыл. Мяч удобно лежал в руке, вот только ощущение, что я его украла, не исчезало. И тут бабка снова достала огромную связку ключей из кармана, перебрала её неловкими, плохо гнущимися пальцами и отперла дверь в квартиру.

В лицо ударил свежий морской воздух. Когда она повернулась ко мне, я не поверила своим глазам. Куда делось простоватое лицо? Куда делись выцветшие глаза и волосатая бородавка?! На меня смотрел строгий, худощавый, аристократичный лик:

– Ну, раз такая настырная, то пошли.

Не буду врать, что я испугалась, но ментоловый холодок медленно вполз мне за шиворот…

– Что же ты стоишь? Ты ведь хотела посмотреть, как сложилась бы твоя жизнь, если бы ты поступила на филолога? Перешагни порог и узнаешь.

– Вернуться будет нельзя?

– Отчего же, можно. Но ты скорее всего не захочешь. Мячик – ключ. Захочешь обратно – просто кинь в дверь. Но учти, он на один переход и выбор придется сделать окончательный. Или там – или здесь.

Изнутри квартира выглядела как средней паршивости притон – линолеум грязный настолько, что не виден рисунок, пыльные окна, почти не пропускающие свет, свалившийся карниз с одной шторой, перевернутый