Владимир Алексеевич Ильин (Tagern) - Напряжение на высоте

Владимир Ильин Напряжение на высоте

Автор использует элементы вселенной «Меняя маски» Н. А. Метельского с согласия последнего

Пролог

Среди жарких признаний в любви летнему солнцу, волнительного ожидания первых теплых весенних лучей и яркой радости от созерцания закованных в лед озер под синим небом найдется в душе тихая любовь к поздней осени.

Не той ранней и слякотной, с размытыми дождями дорогами, хотя и ей достанутся добрые слова от тех, кто встретит ее в тепле своих покоев и кому хлесткий ливень за порогом, приглушенный оконной рамой, станет аккомпанементом треску огня в камине.

И не середине осени, наполненной нотами увядания и прощания, – под звуки птичьих стай, зовущих за собой: к теплому морю, в страны с ранним рассветом и поздним закатом, переждать студеную пору и, быть может, остаться там навсегда. Кто-то поддастся, но там, под знойным бризом, на горячем пляжном песке, глядя поверх голов шумной и многочисленной толпы на горизонт, рано или поздно затоскует о ней.

А поздней осени – с твердой, слегка промерзшей землей. С холодом, пока еще не столь колючим, чтобы прятать ладони в теплые перчатки и нагружать плечи тяжелой шубой, но достаточным, чтобы очистить разум от тревог. С ощущением выполненного дела, наполняющим странным спокойствием, – будь то собранный урожай или сданный квартальный отчет, за завершением которого видится новое начало, но оно, вместе с большим снегом, ожидается еще нескоро…

Еще будет покров – тонкий, белоснежный, без единого следа – и ощущение первопроходца всякий раз, когда подошва продавит первый снег, оставив четкие отпечатки шагов. Он же скроет все запахи, оставив в воздухе только морозную свежесть.

И самое важное – тишина, не тронутая суетой птиц и шумом дождя. Промолчат под ветром деревья, лишенные листвы, не мешая мыслям. Благостно.

Особенно прекрасна эта пора поздним утром среды, за городом, с похмелья.

Во всяком случае, князь Юсупов, глядя за окно на подворье усадьбы Еремеевых, куда явился прекращать сватовство своего внука к местной невесте, но вдруг стал главным сватом, чуть не прослезился от нахлынувших чувств.

Высокая нотка романтической задумчивости позволяла ему не замечать сожженный дотла гостевой домик, впившийся в землю остов боевого вертолета, пустую карету «Скорой помощи» на вершине дуба и старательно вырытую посреди поляны у дома яму, с проглядывающими в ней крупными купюрами и воткнутой рядом лопатой.

– Твое сиятельство?.. – окликнули князя слева задумчивым голосом.

– А? – недовольно поморщился Юсупов от постороннего звука и покосился на соседа по столу.

Они все еще занимали главный зал поместья Еремеевых – князь Юсупов, князь Долгорукий, сосредоточенно изучающий этикетку минералки слева от него – как всякий образованный человек, испытывающий потребность в чтении в момент бездействия. Князь Галицкий, уронивший голову на сложенные руки по ту сторону стола. Князь Шуйский, дремавший рядом с ним, откинувшись на спинку кресла. Князь Панкратов, уснувший головой на пачке бумаг, отчего на щеке его трафаретом отпечаталась карта Ближнего Востока с крайне важными и секретными отметками, нанесенными ручкой. Где-то еще должен был ходить князь Давыдов, но Юсупов даже знать не хотел где: потому что найдется – и опять придется пить.

Пили вшестером они уже пятый день – с субботы по эту среду, но возлияния их были исключительно во благо общего дела. Потому как успешно решенный вопрос сватовства перерос в стратегическую проблему строительства судоходного канала из Каспия в Аравийское море. Вон и бумаги с заметками и картами оттого раскиданы по столу – с пометками, схемами, исполненными как ими самими, так и срочно вызванными консультантами. Территория бывшей Персидской империи все еще оставалась местом, где не получалось просто провести прямую линию от океана до океана, хотя кое-кто в самом начале предложил именно этот маршрут, использовав вместо линейки грань штофа из-под водки. Но там и Юсупов припомнил пару священных мест, пересекать которые было неразумно, если нет желания вступать в войну со всем правоверным миром. А консультанты Панкратова добавили отметки трех мертвых городов, не к ночи помянутых… Человек Долгорукого дополнил двумя местами Силы, которые удерживались местными племенами и штурм которых мог затянуться на годы даже для объединенных княжеских сил. --">