Вероника Батхен - Хранитель замка Хэккет [СИ]

остановился передохнуть немного, утишить бешеный бег сердца. Как давно он не встречал полукровок, не ощущал столь ясного дара провидения, не находил партнеров, годных для настоящей игры. Одиночество может завершиться сегодня, через считанные часы.

На мгновение змейкой проскользнула холодная мысль — пригласить девушку прогуляться на побережье, к меловым скалам. Она молода, весела и доверчива, смерть от удара мгновенна, боль не успеет нахлынуть. Вдруг слухи не лгали и корабль действительно явится на зов крови?

Взять ее, как иных женщин, проще простого — малышка Элли уже очарована музыкой, она кинется в сети белой голубкой, а затем полюбит его всем сердцем. Поселится в маленьком домике, станет печь яблоки в золе камина, танцевать под музыку флейты, слушать хор соловьев и хриплое карканье ворона. Начнет встречать туристов и степенно проговаривать пресный канон экскурсии, а потом хихикать над скучными непонятливыми людьми. Будет нянчить зеленоглазых детей и гадать, кто унаследует дар. Обречет их на участь чужаков в чужой стране. А потом ляжет в рыхлую землю и покинет его — позже чем чистокровные дочери Евы, раньше, намного раньше, чем он — бессмертный.

Сказать правду? У эльфа и ветра спроси совета… Не по игре!

Апельфер отер пот, несколько раз глубоко вдохнул и нацедил из бочки два стаканчика сидра.

— За жизнь! — хихикнула Элли.

До чего же она хороша, с искорками в зеленых глазах, с тонким слухом, с нечеловеческим острым чутьем. Останься! Пожалуйста! Будь со мной, очарованное дитя!

Одним глотком Апельфер осушил стаканчик.

— Ты действительно одарена, Элли. Твой огромный талант — воображение. Картинки, всплывающие в твоей голове настолько ярки и четки, что кажутся настоящей реальностью — как реально это сладкое яблоко. Но ты их воображаешь, рисуешь мыслями. Понимаешь меня?

— Да. Наверное так и есть.

— Даром воображения наделены художники, поэты и скульпторы. Ты же видела гоблинов и крылатых горгулий на стенах старинных церквей?

— Конечно видела, — улыбнулась Элли. — Каменные старухи с огромными ртами, зубастые карлики, дракончики, поросшие мхом так, что едва различишь морды. Понятия не имею, как они все называются.

— Выглядят настоящими, верно? Но неужели ты думаешь, будто ваятели и вправду встречались с чудищами?

— Пожалуй ты прав, Ши. Они просто воображали — и вырезали на камне грезы.

Молчание явилось нежданным гостем. Стало слышно, как падают яблоки, гулко стукаются о землю — так, так. Элли жалобно взглянула на Апельфера, но тот оставался неумолим. Жестоко кормить собаку, если откажешься брать ее в дом.

— Не сочти, что гоню тебя, девочка, но к закату по трассе пройдет автобус из Каерадрина в Голуэй. Лучше успеть на него. Поднимешь руку — водитель остановит.

— И дверка откроется. Понимаю.

Огорченному Апельферу показалось, что в глазах у девицы что-то потухло. Впрочем, могло и почудиться. Ши одарил гостью яблоками и сидром, проводил до дороги, удержался от искушения поцеловать — даже в щеку.

— Будь счастлива, сестра, — прошептал он вслед девушке. И вернулся медленно-медленно, ощущая босыми пятками каждый камушек, каждый выступ влажной земли. Угасло дня сияющее пламя, тихие сумерки нежно обняли старый дом под зеленой крышей. Мелкие птахи запели хором, провожая закат. Медленно опустилась тьма — на всю округу ни единого огонька, ни единого человека. Старый Апельфер, Яблочный человек разжег камин, поставил на подоконник две свечи и смотрел на них, пока огонь не потух. Потом лег спать, с головой завернувшись в пушистый плед. И когда во сне расступилась туманная пелена, наконец-то сумел перешагнуть через борт яблочной лодки и спрыгнуть в воду. Не оборачиваясь, вышел на берег, улыбнулся прозрачным контурам дальнего замка, услышал голос волшебной арфы, песню, что любила Каллах — спи сердце, спи душа. А затем сделал шаг и другой и третий по упругой густой траве.

…Любопытная Эллен из Огайо торопилась к перекрестку, перепрыгивала через мелкие лужи, с аппетитом хрустела сочным яблоком. Она чувствовала — точнее воображала — как набитый людьми толстый автобус переезжает через старинный акведук, катит мимо темных деревьев и широких полей. Старенький викарий на переднем сиденье листает Йетса, шея под воротничком как всегда чешется. Спаниель у его ног дремлет, взвизгивая во сне — гонит зайца. Дочка фермера притопывает ногой, напевает чуть слышно про --">