Дмитрий Юрьевич Сычёв - Башмак против золотого

есть, да и в голову не только пиво заливает, ещё и мясо порой закладывает. Да, вроде, думать старается.

Отгар усмехнулся.

Ничего, заработает и потеряет пару состояний, заматереет, и всё у него будет хорошо. Кровь не обманешь – она завсегда проявится. А в племяше порода чувствуется. Дело своё Отгар оставляет в надёжные, хоть и молодые руки.

Дварфу стало не по себе, почти страшно. Он не хотел проснуться однажды и понять, что ему нечего делать. Он всегда работал, сколько себя помнил: в лавке у отца, в гильдии, в посольствах соседних королевств, снова в гильдии в управляющем совете, снова в посольствах… За без малого двести лет упорного и закаляющего труда он привык, что всегда при деле.

Ветер ласково гладил плотную парусину, которой обили телегу, чтобы защититься от дождя и ветра. Кто-то тихо прошёл мимо, едва слышно ступая по мягкой земле, наверняка свои. Отгар прислушался. Снова тишина, лишь негромкие шорохи парусины.

Хрена, не отдам. – пробурчал дварф и закутался в плащ ещё плотнее, словно ветер пытался украсть у него драгоценное тепло или время позарилось на его жизнь.

Варнийские копи. Отгар тяжело вздохнул, когда это название вновь пролезло ему в сознание. Двести лет как брошенная крепость, которая за свою историю успела побывать и шахтёрским городком, и торговым постом, на котором проводили большинство сделок с людьми по эту сторону гор, и пограничной крепостью, когда очередной недолговечный и ненадёжный людской правитель решил развязать войну.

Но самое главное – это была родина Отгара, откуда его увезли ещё пачкающим пелёнки и плаксивым комочком. Всю свою долгую жизнь ему было плевать на это, но ближе к её закату Отгар ощутил острое желание побывать там, откуда он родом. Без какой-то конкретной цели, просто побродить по пустым залам меж древних стен, о которых он так много читал и о которых ему рассказывали старшие.

Отгар страстно желал заглянуть в пустующую ныне сокровищницу, в которой раньше хранились баснословные богатства. Всё, что связано с деньгами, всегда с невероятной силой манило дварфа. Золото любили все, но Отгар любил его особенно. Пока все тратили время на тренировочных площадках с топорами и щитами и в кузнях, он проводил его с книгами и за беседами с отцом. Отгар никогда не был воином, но его победы зачастую были очень и очень громкими и требовали колоссальной воли. Его восхищало, что у денег такая большая власть, и одновременно удивляло, что она столь велика лишь потому, что ей позволяют быть такой. Нет ничего абсолютного. Дварф тяжело вздохнул и снова завозился.

Срезать дорогу в полдня, это значит мы делать не будем, а торчать на тракте в охваченной восстанием стране – это пожалуйста, это завсегда прекрасное решение. – снова начал было ворчать дварф, но оборвал себя.

Решение принято.

Ладно, всего одна ночь.

Наконец ему удалось согреться, мысли потекли куда медленнее и с каждой секундой теряли очертания, пока наконец не стали совершенно бессмысленными. Шорохи и хлопки парусины уплывали всё дальше куда-то в тёплый и непроглядный мрак, который так уютно окутывал старого дварфа.

Отгар наконец задремал.

***

– Топоры к бою! – зычно прогрохотало, казалось, над самым ухом у Отгара. Он сам не понял как, но уже стоял на ногах с оружием в руках. Вокруг истошно кричали лошади, люди, на парусине беспорядочно мелькали тени.

Всего одна ночь, что может случиться? Отгар недовольно буркнул в бороду и тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Только бы это было ошалевшее мужичье, решившее вдруг, что охраняемый обоз им по зубам. Только бы.

Дварф едва откинул полог и высунулся наружу, как кто-то схватил его за ноги и с чудовищной силой рванул, отчего Отгар полетел на землю, больно приложившись спиной о борт телеги.

Дыхание тут же сбилось, Отгар едва сдержал рвущийся из лёгких кашель. Над ним нависла незнакомая, перекошенная от ярости рожа, и дварф с трудом успел перехватить руку с кинжалом у самой своей шеи. Мелькнул кулак, и щека взорвалась болью, снова и снова. Рука Отгара дрогнула, и нож стал почти касаться кожи едва на полпальца ниже бороды. Дварф плюнул в лицо нападавшему слюной пополам с кровью, и тот от неожиданности на мгновение ослабил давление. Этого хватило, чтобы отыграть несколько сантиметров обратно. Началась медленная и вязкая борьба за жизнь на пределе сил.

Первый испуг прошёл – Отгар наконец успокоился и восстановил дыхание. Его отец всегда говорил, что если дварф не --">