Юлия Нургалеева - Огненный цветок

Юлия Нургалеева Огненный цветок

Николашка набрал полные ведра воды. Сегодня бабка Февронья решила баню истопить, помыться накануне праздника, а Николашке велела воды из реки натаскать. Кое-как подняв ведра, парень направился к бане, благо, она расположилась недалеко от речки. Мостик у самой воды скрипнул, послышался плеск. Или показалось? На всякий случай Николашка пошел быстрее, расплескивая на ходу воду. Работы в доме было много, но парень улучил минутку и убежал в лес, окружавший подступы к реке.

На границе леса с деревней, у самой реки тянуло к воде ветви большое старое дерево. Николашка любил забираться на верхние ветки и смотреть вокруг: в одну сторону посмотришь видно, как деревенские копошатся в огородах и на полях, в другую посмотришь лесные жители снуют по своим делам: то белки, то дятлы, а иногда и рыжее пятно лисьего меха промелькнет. Николашка дошел до дерева и поставил ногу на первый бугорок ствола, приготовившись забраться повыше, но услышал шорох. Дерево было занято кем-то другим.

Парень поднял голову – высоко, почти на самой верхушке сидела девчонка. «Даже выше, чем я, забралась», – с досадой подумал Николашка, а вслух сказал:

– А ну слезай! Это мое дерево. А тебя я раньше здесь не видел.

– Ладно, не ругайся. Сейчас спущусь, – раздался с верхушки дерева звонкий голосок.

Ветки зашуршали, и вскоре на землю спрыгнула девушка, простоволосая и босая. Николашка загляделся. Девчонка была краше, чем все, кого он знал в своей деревне. Раньше он ее не видел, хотя должен был. На вид ей было не больше пятнадцати лет, а значит они одного возраста.

– Ты не с нашей деревни, – сказал Николашка.

– Я здесь жила раньше, – уклончиво ответила девчонка. – Меня Настасьей зовут.

– А я – Николай, – зачем-то полным именем представился Николашка. – Я вон там живу, недалеко, – указал парень рукой на дом, видневшийся на краю деревни.

Девушка внимательно посмотрела на дом и задумчиво произнесла:

– Так значит ты…

– Что я?

– Да ничего, это я так. Как у бабушки твоей здоровье?

– Ноги болят, а так ничего, – пожаловался Николашка, и только потом удивился, откуда она знает его бабушку? Спросить постеснялся, мало ли откуда, бабка много кого знает, и в деревне, и за околицей.

– А чего ты простоволосая ходишь?

– Платок потеряла. Ты не видел? Белый такой.

Николашка платка не видел, и жалел об этом. Разговор не складывался, а уходить от красивой Настасьи ой как не хотелось.

– А пойдем купаться? – предложила Настасья и, не дожидаясь ответа, скинула сарафан и побежала к воде.

Николашка невольно загляделся на белое тонкое тело Настасьи, но опомнился и отвернулся.

«Вот ведь бесстыжая! – покраснел до макушки Николашка. – Знать меня не знает, а уже купаться голышом зовет. Тьфу, срамота!» Стараясь не смотреть в сторону Настасьи, Николашка бросился домой.

Девчонка засмеялась и крикнула: «Завтра приходи, коли не струсишь!»

Подходя к дому, Николашка увидел, как бабка выметает с порога траву.

«Опять приходили», – вздохнул парень.

Поговаривали, бабка Николашки – ведьма. И хоть доказательств не было, неизменно каждый, кто входил к ним в избу, приносил с собой ветки полыни от порчи. Полынь сыпалась, оставляя на пороге мелкие пахучие шарики. Бабка Феня ворчала, выметая траву из избы. Гостей, правда, было немного, и те приходили строго по делу: то корова тяжело телилась, то коза давала гнойное молоко. Февронья врачевала животных как умела, по-деревенски, руководствуясь прежде чутьем, чем знаниями. Бывало, присядет рядом с коровой, пошепчет что-то, корова мыкнет в ответ. Как будто разговор у них получался. Деревенские посмеивались, но в самых тяжелых случаях продолжали вызывать Февронью.

Вот и сейчас баба Феня выметала полынь. Значит, скоро уйдет врачевать.

– Баб Феня, ты б сходила завтра на Ивана Купалу к реке, деревенские бы перестали полынь к нам носить. Как ты не поймешь? Тебя же вся деревня ведьмой считает, а ты еще и в купальскую ночь костров не жжешь. Того и гляди, я и сам уже поверю, что ты колдуешь.

– Да куда мне идти, Николаша? У меня ноги больные, да и сердце прихватывает. Не хочу я помирать у деревенских на глазах.

«Сердце у нее больное, – с досадой подумал Николашка. – А как за три версты бегать к чужой корове, так самая здоровая в деревне». Февронья взяла котомку со всем необходимым для лечения животных и вышла за дверь, давая понять, что разговор окончен, и на праздник она не --">