Андрей Готлибович Шопперт - Сказка от сказителя

ну-ка брысь!»

Шум усилился в толпе.

«Вот что я скажу тебе, —

Слово взял один старик, —

Зря ты поднял этот крик…

Мало ль, что ты тут храбришься!

Скажешь, волка не боишься,

И начхал на медведя?

Вот давай-ка погодя,

Скажем, парочку деньков,

Сыщем несколько волков.

Ты сразишься с ними лихо —

Можешь громко, можешь тихо

Нас потом оповестить,

Где нам трупы навестить.

Что храбриться на словах?

Убедимся на делах!

Я скажу тебе одно,

Что живу уже давно…

Я знавал больших волков

И отведал их клыков,

Был в гостях у хищной птицы —

И не думай, что синицы:

Был у коршуна в когтях,

А это, братцы, не в гостях!

И в слова мне верить глупо.

Как увижу я два трупа —

Буду знать, что ты храбрец…

А пока ты, брат, птенец».

В это время серый волк,

Что в зайчатах знает толк,

Шастал по лесу голодный.

День с утра стоял холодный!..

Волк замёрз, продрог, устал,

На закуску не достал

Он не то, что петуха

Или заячьи потроха —

Даже маленькую мышку…

И подумывал уж шишку

Он сосновую разгрызть,

Хоть какая в том корысть?

Шишкой голод не унять —

В животе начнёт стрелять

От диеты от такой.

Ну, ещё денёк-другой,

Может, можно протянуть —

Разве только не уснуть,

На голодный-то живот.

Вдруг — нежданный поворот:

Слышит он какой-то шум,

Враз избавился от дум.

Обострился волчий нюх,

Да не только нюх и слух —

Лапы силой налились.

«Пообедаю, кажись», —

Усмехнулся серый брат.

Обогнул он ёлок ряд —

И ползком, чтоб не шуметь

(Зайцы тоже слышат ведь),

Приближается к полянке,

Где собрались спозаранку

Зайцы с лесу со всего

И окрестностей его.

Вот последний ряд сосёнок

Он прополз, а там — зайчонок!

И ещё, ещё — штук двести,

Все собрались в одном месте.

Подходи, бери любого.

Ну, хоть вон того — большого,

Что забрался на пенёк.

Вот удачный же денек!

«Может, двух смогу забить?

Что же делать, как же быть?..»

Разбегаются глаза,

И от голода слеза

Застит сказочный обзор.

Приподнялся серый вор,

Приготовился к прыжку

Прям к облезлому пеньку,

Где бахвалится косой,

Что он, мол, знаком с лисой.

В это время наш зайчишка,

Первый в мире хвастунишка,

Повернулся на пеньке,

И застыл, как в столбняке.

На окраине полянки,

Где собрались спозаранку

Зайцы с лесу со всего

И окрестностей его,

Волк готовится к прыжку,

Прямо к этому пеньку.

У бедняги сердце стало.

Он застыл… Нет, это мало.

Прямо в камень обратился!

Гонор сразу испарился,

Задрожал с испугу хвост,

Зайка вытянулся в рост,

Чтоб подпрыгнуть — и в бега,

Но от страху-то нога,

Или, может, две ноги

Отказали. Вот — беги!

Коль не слушаются ноги —

Не помогут даже боги.

В это время волк решился.

Мысленно перекрестился

И рванулся, прям к пеньку,

Где предался столбняку

Хвастунишка наш косой,

Что бахвалился лисой,

Коршуном и даже волком,

Разливаясь нежным шёлком.

Волку нужно три прыжка,

Чтоб добраться до пенька.

Зайцы бросилися в лес,

Словно в них вселился бес.

И вот тут косой скакнул,

Словно кто-то его пнул,

Но со страху и испугу,

Помешав в прыжке друг другу,

Ноги попереплетались —

Больше зайца испугались.

Косоглазый взвился ввысь —

Позавидовала б рысь!

Удивительный прыжок…

Дальше, сделав кувырок,

Полетел зайчишка вниз,

И вот тут — судьбы каприз —

Прям на волка ведь свалился!

Весь в клубок он плотно свился —

И бряк серому меж глаз,

А волк прыгнул ведь как раз.

Тут по морде ему шмяк!

От всех этих передряг

Серый просто ошалел —

Да ещё два дня не ел

Он до этого прыжка.

Долетает до пенька —

И как врежется в него…

Звёзды в голове его

Заплясали, взорвались.

Зато зайцы унеслись,

В норки глубоко забились,

Прочь от волчьих глаз укрылись.

И сидят, --">