Роман Александрович Покровский - Наследие Меркольта

специально распорядил себя так, чтобы Юлиану напомнили ещё и про Ривальду Скуэйн?

– Знаешь ли, времени не было и это было довольно проблематично. Учитывая, что и мистер Дюкс и миссис… кхм… Ривальда погибли. Оба.

– И самое страшное, что оба погибли на твоих глазах. Врагу такого не пожелаешь, но мы можем найти здесь и свой плюс. Это однозначно сделает тебя сильнее. Не прямо сейчас, но, может быть, когда-то.

Слушая это, Юлиану до безумия хотелось сбежать ещё раз. Но на этот раз не в Свайзлаутерн, где у дедушки полно агентов, а намного дальше – туда, куда его длинным рукам с вязкой паутиной никогда не достать.

– Ты так это называешь? – смутился Юлиан. – Ты не знаешь и половины того, что было на самом деле. И не узнаешь, потому что я ничего не буду тебе рассказывать. Всё равно, ты так же, как и все эти Тёрнеры и Тейлоры, не поверишь мне.

– Тёрнер? Ты про Стюарта?

– Да. И, к твоему счастью, его убить не успели. Наверное, потому что я вовремя уехал из Свайзлаутерна и перестал притягивать неудачи.

Сеньор Раньери потушил сигару о позолоченную пепельницу и налил себе ещё виски. Само собой, Юлиану он выпить не предложил, хотя юноша сейчас явно не отказался бы, потом что тем самым он смог бы хоть как-то угомонить свой разыгравшийся пыл.

– В Свайзлаутерне всё хорошо, – возвестил дед и даже немного улыбнулся, после чего вытащил из-за пазухи газету, показав Юлиану заглавную страницу. – Центральные Часы начали отстраивать заново и, если всё пойдёт по плану, уже к следующему лету их сдадут в эксплуатацию и всё будет так же, как и прежде.

Внезапное появление матери Юлиана, Франциски Мерлин-Раньери, даже немного обрадовало его, потому что означало, что Юлиану больше не придётся оставаться наедине с дедушкой, ощущая треклятую неловкость и не менее неприятное раздражение.

В руках она несла огромный поднос, и Юлиан невольно удивился, как эта хрупкая женщина несёт его, нисколько не напрягаясь. Всё-таки, она несколько сильнее, чем это может показаться с первого взгляда.

– Юлиан, ты вовремя, – сказала Франциска, поставив поднос на стол. – Утка как раз готова. У вас ведь всё хорошо, да?

– У нас всё отлично, Франциска, – поправил дочь Джампаоло, сделав акцент на слове "отлично". – У нас с Юлианом очень увлекательный разговор по душам. Время летит незаметно.

Юлиана очень раздражала эта показушная лесть дедушки, но вида он никакого не подал. Не было ни сил, ни желания спорить по этому поводу.

Юлиан улыбнулся матери, подтверждая слова дедушки.

– В Академии новый ректор, – продолжил парад новостей сеньор Раньери. – Роза Даугдон, давненько метившая на это место. Порадуемся за неё и даже похлопаем в ладоши. Благо, я её почти не знаю и не могу по достоинству и беспристрастно оценивать её работу. Но никто ещё не жаловался, и мы жаловаться не будем.

– Это всё? – спросил Юлиан.

– Отнюдь нет, – произнёс дед, открывая другую страницу газеты. – Окружным прокурором на место Сорвенгера временно назначен Харвиус Маннингер, но, сам понимаешь, это ненадолго, и скоро Местоболь пришлёт своё, никому неизвестное, лицо на эту должность.

– И, само собой, это не Уэствуд, а какой-то Харвиус, – пожаловался Юлиан, закатив для пущей правдоподобности глаза.

– Уэствуд? Кто это?

Юлиан предпочёл не посвящать деда в подробности дел полицейского участка, тем более, что он знал, что это ни о чём не скажет сеньору Раньери.

– А дом миссис Скуэйн всё так же пустует. Обещанная Клаудия Бартон так и не заехала в него, но дом по-прежнему записан на неё. Поэтому полиция так и не может провести обыск.

– Обыск? Зачем в её доме проводить обыск?

– В свете последних событий её фигура не может считаться однозначно чистой, Юлиан, – непоколебимо произнёс Джампаоло Раньери и закрыл газету, будто бы внутри неё скрывалось что-то неприятное. – Спаситель она или сообщник – это ещё предстоит выяснить и, как и полагается, следствие стоит на месте.

– Это оскорбление её памяти, – решительно сказал Юлиан, когда его мама раскладывала перед ним столовые приборы. – Никто не может подозревать её в чём-то…

– Может, – остановил его дед и запихал в рот кусок сельдерея, после чего медленно прожевал его и продолжил. – В конце концов – ты – это один из немногих, кто знает всю правду и тебе предстоит её рассказать.

– Да, я знаю всю правду, потому что сам чуть не погиб на той крыше. И да, я чудом спасся. А знаешь, --">