Тимофей Царенко - Сны и башни (СИ)

искры. Он увидел человека и настороженно замер.

Замер и император. Виктор с интересом изучал необычное животное.

– Занятно. Ты что, магический? – спросил мужчина у лесного гостя.

На это олень пару раз стукнул копытом и закинул рогатую голову. Виктор сделал пару острожных шагов. Ему захотелось прикоснуться к красивому животному. К тому же лесной житель не торопился убегать и лишь внимательно косил на императора влажным глазом.

Все так же, без резких движений мужчина сделал еще пару шагов. Потом еще пару и еще. Он уже различал тонкий мускусный запах зверя. До оленя оставалось не больше метра, когда тот тревожно дернул красивой головой и отбил копытами дробь.

– Не бойся, не бойся, красивый какой… надо будет леснику дать золотой, за прилежание. Какое чудо заселил в парк, – Виктор постарался голосом успокоить нового знакомого. Тот доверчиво наклонил голову.

– Я дам тебе имя, назову тебя Себастьян. Так звали моего друга, в академии. Жаль, погиб он рано. Как тебе, нравится твое новое имя?

Широкая ладонь мужчины коснулась золотой шерстки. На ощупь зверь был теплый, а искры с рогов устремились к руке и закружились в танце. Они золотым облаком окутали кисть императора.

Где-то вдалеке оглушительно хрустнула ветка. Олень встал на дыбы, всхрапнул и нырнул в плотный туман. Император, чертыхаясь, поднялся с земли. Из тумана донесся перестук копыт.

– Врешь, не уйдешь! – азартно крикнул Виктор и нырнул следом. В плотном тумане было легко различить тонкую золотую нить из сотен искр.

Тропа сама стелилась под ногами. Император легко бежал, огибая камни и стволы деревьев. Промелькнул под ногами глубокий овраг, на дне которого звенел ручей, мягко ткнулась в сапоги мшистая поляна. Туман стал реже и мужчина смог различить грациозного зверя, что бежал, или даже скорее летел над землей.

Как императору удавалось нагонять лесного жителя – оставалось загадкой.

Погоня закончилась так же внезапно, как и началась. Олень выскочил на поляну и там и замер. Следом за ним на поляну выбежал и император.

Туман прорезали лучи солнечного света. Они струились сквозь деревья, освещая высокую траву и сотни крохотных белых колокольчиков. Но не это зрелище заставило Виктора остановиться.

В центре поляны возвышалась башня. Не слишком высокая, едва ли в два человеческих роста. Портал двери обрамляли заросли дикого плюща, а еще его преградили нити паутины. Капельки росы осели на них и в лучах солнца сверкали драгоценными камнями.

Император озадаченно крутил головой. Олень, от которого он лишь на миг отвел взгляд, куда-то пропал. Пропали и золотые искры, растворились в утреннем свете.

– Занятно… В этой части парка я совершенно точно еще не бывал, – Виктор задумчиво подкрутил кончик уса.

Паутину мужчина намотал на сухую ветку. Под ноги легли каменные ступени. Тихо шуршали под ногами прошлогодние листья. Щелкали сухие ветки и мелкий сор. Едва уловимо пахло мокрым деревом. Шершавые камни приятно холодили руку.

Лестница сделала виток, и Виктор вышел в просторную комнату. В центре комнаты – хрустальный гроб. В гробу – девушка неземной красоты. Тяжелые золотые локоны укрывали узницу гроба до пояса. На девушке было тонкое льняное платье.

Казалось, незнакомка спит. Щеки украшал румянец. Свет лился через бойницы башни и падал прямо на хрусталь, из-за чего красавица будто сияла изнутри. Руки сомкнуты на груди и сжимают стебель белой розы. Цветок был свежим, словно только что срезан с куста.

Виктор замер, пораженный в самое сердце. Он забыл, как дышать. И далеко не сразу смог разглядеть у ног девушки белую тумбу из мрамора, на которой лежала шкатулка.

Император, очарованный, сделал шаг. За ним еще один… Мужчина двигался как во сне…

Резкая боль пронзила руку так, что Виктор взвыл дурным голосом. Из-под серебряного кольца с рубином, что украшало собой мизинец левой руки, заструилась кровь. Она тяжелыми каплями набрякла на кончике пальца и устремилась к каменному полу. Правда до пола капли не долетали, сгорая в полёте.

Властитель людей мотнул головой и уже совершенно другим взглядом осмотрел помещение.

Для начала – девушка в гробу не дышала. А сама крышка гроба, то ли отлитая, то ли вытесанная из цельного куска горного хрусталя, как-то удивительно четко демонстрировала свое содержимое миру. Словно это был не хрусталь, а застывший в мгновении --">