Анастасия Якушева - Печать Аваима. Забытый во Мраке

пухлой стопкой лежали сухие веники из листьев; уютно пахло нагретой соломой и деревом; из сада долетали ароматы еды. Тамаш искренне заверил, что это отличная комната, и девочка, довольная, добавила:

— Матушка велела передать: для вас налита малая купальня. Будете готовы, спускайтесь в сад.

Тамаш удивился, но поблагодарил и отпустил девочку. Обычно это он выпрашивал теплой воды и не всегда успешно, но чтобы хозяин сам предложил искупаться, да еще и в целой купальне. И тут его осенило: каменные дома, каменоломни — да он же в знаменитых Каменных Ключах! Он так увлекся работой, что даже не заметил, как добрался до одного из самых удивительных городов королевства. А дом Сесилии, любезно его приютившей — ничто иное, как городские купальни!

Тамаш скинул сапоги и с наслаждением растянулся на теплой соломе, стараясь припомнить историю края.

Город появился после того, как начали разрабатывать каменоломни — кто-то из отпрысков тогдашнего герцога наткнулся во время охоты на горячие озера, а свита быстро разнесла новость среди рабочего люда. Наиболее предприимчивые быстро смекнули, что теплая вода позволит шлифовать камни даже в зимние месяцы без особых затрат на отопление. И, вместо того чтобы транспортировать глыбы на юг, по-быстрому оборудовали мастерские прямо на источниках. А вскоре мастерские обросли городскими домами. Но источников оказалось не так уж много и выходили они в стороне от больших дорог, и городишко так и не разросся, хотя исправно платил налог в казну уже нынешнему герцогу и приносил немалую прибыль своим горожанам.

Тамаш с чувством потянулся, снова сел и натянул сапоги. Выудив из сумки свежую рубаху, он поспешил в сад и его провели в полутемную каменную комнату с круглым окошком под потолком и большой каменной чашей, до краев наполненной чистой водой. В помещении приятно пахло смесью эфирных масел.

— Одёжу оставьте. Матушка застернёт.

Тамаш поблагодарил девочку, плотно закрыл дверь и, скинув опостылевшую дорожную одежду, с наслаждением погрузился в блаженное тепло. Прошло немало времени, пока он тщательно вымылсяы, отскреб посеревшие от пыли ноги, несколько раз напенил и смыл волосы, и все никак не мог поверить, что ему так несказанно повезло! Когда каждый сантиметр кожи покраснел и распарился, он, наконец, вылез и ополоснулся из ведра, заботливо приготовленного в углу. Все в нем разомлело от чистоты и блаженства, и единственное, на что он готов был потратить остаток дня — это сон в свежей постели. И, Виата всемогущая, он точно проспит до завтрашнего обеда! Ничто в этом мире не сможет заставить его передумать.

Перед уходом Тамаш аккуратно сложил грязную рубаху, накинул балахон, прихватил сумку и направился в сад с одной только мыслью о манящей ровной и чистой кровати на чердаке. Но, проходя между столами, вдруг почувствовал непривычную слабость, ноги обмякли, перед глазами заплясали цветные точки, а уши как заложило ватой, и он, наткнувшись на табурет, свалился лицом в траву.

Очнулся Тамаш от внушительных оплеух. В мутной пелене над ним плыло взволнованное, потное лицо Сесилии. Женщина крепко держала его за грудки и что-то быстро причитала на звонком южном наречии. Когда Тамаш попытался увернуться, Сесилия облегченно вздохнула:

— Ох, очнулись! Хвала Виате, заступнице хилых да хворых! Да что ж всех разобрало сегодня на обмороки!

Тамаша быстро усадили на тот самый табурет и вручили кружку воды.

— Прошу простить меня, не стоит беспокойства, — Тамаш смущенно оглядел зевак, — разомлел немного с дороги.

— Ага, — скептически хмыкнула Сесилия, — хилый этот тоже так говорил. Да только я уж навидалась бродяг недокормленных. Разомлел он! Так и уплелся, еле ноги тащил. Ну а вы что? Очухались?

— Уже все в порядке, прошу еще раз простить, — вежливо отмахнулся Тамаш, — так с кем еще нездоровье случилось?

Он уже мысленно попрощался с кроватью — как минимум, перед тем как пойти спать, нужно найти и осмотреть этого хилого, который куда-то уплелся.

Сесилия неопределенно взмахнула крепкой рукой и противно запричитала:

— Да провожатый этот. С пилигримами который. Сидел-сидел, да так и рухнул лицом в стол. Обормот малолетний. Кольчугу! Да в такую-то жару! Тьфу, полудурок в платочке. Не будь он с божьими странниками — и на порог бы не пустила!

Тамаш слушал в пол-уха, надеясь, что парень окажется обычным бродягой, сомлевшим от пива и сытной еды, и --">