Ксения Мироненко - Креймор

прибежала, — вознца растерянно развёл руками. — Снова с цепи сорвалась. Что с ней делать прикажете?…

Хозяйка одарила Рэни таким взглядом, словно перед ней была не собака, а кровная соперница.

— Штефан, последнее что мне сейчас хочется — это возиться с отцовской шавкой. Если она добром не идёт — оставь ее здесь и забери завтра, коли она тебе нужна. Если нет — отрави, чтоб не мучилась. Едем, я говорю!

— Езжайте, — я уверенно отобрал повод у растерявшегося старика. — Мы тут её не обидим, а завтра — заходите, решим что делать.

— Спасибо молодчики, — облегчённо вздохнул Штефан уже на ходу. — После обеда загляну обязательно!

Рэни, казалось, даже не заметила что он ушёл. Так и сидела, не шелохнувшись. И лишь когда ворота со скрипом закрылись, она вздрогнула, протяжно заворчала и улеглась, сложив голову на лапы.

— Господа хорошие, а это ещё что такое? — спросил мэтр Янсенс, устало привалившись к дверному косяку.

— Это собака покойного, — пояснил Эмиль.

— А. Понятно, — в голосе наставника сквозила бесконечная усталость. — Зачем Коппинсы её оставили?

— Судя по всему, им она без надобности, — ответил я. — Госпожа Генриетта и вовсе распорядилась её отравить.

— Ясно всё с ними, — мэтр потёр виски, словно у него болела голова. — Тогда только одна просьба: привяжите её к стойке у конюшни, чтоб она за ночь бед каких не наворотила. Утром будем разбираться, куда её девать.

К моему удивлению Рэни покорно поднялась на лапы и позволила увести себя за сарай. Оказавшись на месте она апатично улеглась обратно на землю и снова жалобно заскулила. Видимо ей было уже всё равно кто и куда её ведёт. Привязать я её привязал, да только смысла в этом было мало. Наверняка ведь так и будет лежать без движения, до тех самых пор пока утром тело хозяина не повезут в храм…

Ладно. Завтра. Всё завтра. Вставать нужно рано, и неплохо было бы успеть поспать хоть немного. День и без того выдался тяжёлый, так ещё и Коппинсы свалились на ночь глядя. Ну ничего, если лечь сейчас, то небольшие шансы выспаться всё таки есть.

Ну, или были бы шансы. Бывают же такие дни когда всё идёт наперекосяк…

— Псст! Эй, дружище! Есть минутка?

Я вздрогнул и посмотрел наверх.

— Зак? Ты чего тут делаешь?! Вы же должны были уплыть с утра пораньше!

Мой приятель — менестрель ловко подтянулся на руках и оседлал высокий забор. Я едва различал его в слабом свете луны, но по его тяжёлому дыханию понял, что тот не на шутку запыхался.

— Да, должны были, — согласился он. — Но кое-что пошло не так. И нам нужна твоя помощь.

***

Шэмблз-стрит. Окна домов закрыты тяжёлыми дубовыми ставнями. В воздухе — стойкие запахи мяса: копченого, сырого, подпорченного. Зак дожидается пока парочка патрульных с факелом в руках пройдут подальше. А они будто нарочно движутся не спеша, словно бы издеваясь.

Один смеётся над какой-то шуткой, бьёт по плечу второго, предлогая разделить с ним веселье. Второй глядит недовольно, огрызается в ответ.

Я считаю секунды. Они тянутся невыносимо долго. Уходите уже, ну! Нет у нас времени отчитываться что мы здесь делаем посреди ночи…

— Пошли! — кивает Зак.

Быстро пересекаем улицу и скрываемся в подворотне с другой стороны. Там переходим на бег. Благо соседняя улица безлюдна.

Зак ведёт напрямик, через ему одному ведомые тропки.

Снова проулок между домами. Едва не запинаемся об какого-то нищего, лежащего поперёк дороги. Я даже не успеваю понять жив ли он.

Следующая улочка. Пару кварталов быстрым шагом по ней, а за тем — опять переулок. Стайка крыс разбегается из под ног. Где-то совсем рядом слышны хохот, женские всхлипы и пьяные подначки.

— Некогда, — говорит Зак, одёргивая меня.

— Но там же…

— Их больше, а мы спешим. К тому же мы на Мэннон-стрит, тут такое происходит каждую ночь, ещё и по нескольку раз.

— Но мы можем хотя бы позвать стражу?!

— Зуб даю что это и есть городская стража. По дороге к тебе видел их тут целую стайку, отмечали конец смены. Пойдём. Тут мы ничего не можем сделать.

…ненавижу эту фразу. И когда-нибудь, когда я вконец одичаю с местными нравами, то начну просто бить без предупреждения всякого кто её произнесёт. И тем расписываться в собственном бессилии. Опять и опять.

…поворот, ещё поворот. Крики больше не слышно. Улочка спускается под уклон, вниз, к берегу. Здания выстроились вдоль неё лесенкой.

Ещё поворот, и мы попадаем на --">